Натан Щаранский - ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

Почему преданность идеям защиты прав человека не сумела защитить мир postidentity от воинствующего фундаментализма? Ответ на этот вопрос заключается в предостережении одного из авторов Декларации прав человека Элеоноры Рузвельт, которое было опубликовано в 1948 году. В те годы СССР делал все для того, чтобы как можно больше запутать вопрос защиты прав человека на международных форумах.

Нас не должны вводить в заблуждение попытки сил реакции проституировать великие лозунги нашей традиции свободы и тем самым замутить цели нашей борьбы Демократия, свобода, права человека — для граждан мирового сообщества эти понятия наполнены очень ясным смыслом, и мы не должны позволить никакой нации извратить их и превратить в синонимы угнетения и диктатуры.

Сегодня тезис «права человека» все больше используется для критики тех самых обществ, которые основаны на уважении к ним и практически полностью игнорируют режимы, чья власть и контроль над своими гражданами зиждутся на их нарушении. В этом оруэлповском мире нет никакой разницы между пироманом и пожарным, возмущение по поводу гибели невинных людей в результате теракта ничем не отличается от возмущения по поводу трагической, но непреднамеренной гибели гражданского населения в результате акций самозащиты.

Как это произошло? Как удалось до такой степени исказить принцип прав человека, что в итоге он стал использоваться как оружие против своих сторонников и как щит, обеспечивающий защиту своим самым большим нарушителям?

После Второй мировой войны лидеры демократического мира были полны решимости сделать все для того, чтобы избежать новой трагедии, они хотели создать мир без войн и конфликтов Так была создана ООН, которая должны была преуспеть там, где Лига Наций потерпела поражение обеспечить международный мир и стабильность Центральное место в достижении этой цепи отводилось защите прав человека. Вначале казалось, что уроки Второй мировой войны были действительно учтены и что демократический мир понял: невозможно доверять лидерам, отрицающим права своего народа. Уважение к другим нациям начинается с уважения к своим собственным гражданам, политика умиротворения диктаторов заканчивается агрессией и войной. Расширение границ либеральной демократии, думали многие, было лучшей гарантией стабильного и прочного мира. Неслучайно поэтому, что первым международным документом, подготовленным после Второй мировой войны, стала Декларация прав человек 1948 года. Она не защищала какой-то определенный образ жизни и не продвигала какую-то определенную идеологию она призывала сделать права человека основой нового послевоенного мирового порядка.

Тоталитарные режимы немедленно и вполне справедливо усмотрели для себя в этом угрозу. Советский Союз и его многочисленные сателлиты начали борьбу внутри ООН, они старались сместить фокус прав человека с политических на экономические права таким образом, чтобы в Декларации говорилось меньше о свободе граждан от государственного контроля и больше об обязательствах государства обеспечить лояльных граждан работой. Лояльность граждан определялась, естественно, самим государством.

Хотя западные страны согласились на определенный компромисс и заключительный текст Декларации включал в себя как политические, так и экономические права. СССР видел в этом документе угрозу для себя Неслучайно поэтому, что даже через тридцать лет после его написания в советской библиотеке или книжном магазине невозможно было получить копию Декларации прав человека. Достать ее можно было только через самиздат, и при каждом обыске КГБ она конфисковывалась вместе с другой «подрывной» литературой Советские страхи были не напрасны международный документ, гарантирующий защиту граждан от произвола властей, является серьезным вызовом любому тоталитарному режиму.

Попытка взять тиранию под контроль была подорвана с самого начала не только благодаря силе СССР — второй супердержавы мира и постоянного члена Совета безопасности ООН, но и благодаря идеологии postidentity, которая уже начинала захватывать позиции на Западе Так, например, в заявлении, которое сопровождало специальную поправку к Декларации прав человека, подготовленную Американским антропологическим обществом (American Anthropological Society), его лидеры указывали на проблему, которую Декларация не сумела решить:

Проблема, с которой столкнулась Комиссия по правам человека ООН при подготовке Декларации прав человека, имеет два аспекта С одной стороны, совершенно справедливо подчеркнуты забота и уважение к индивидууму и его право на развитие в качестве полноправного члена общества. Однако в поддержании мирового порядка не менее важно точно такое же уважение к культурам различных человеческих групп.

Фокус на индивидуальных правах — это в основном американская и западноевропейская идея, утверждали лидеры ААО. По их мнению, необходима была более широкая декларация, признающая, что стандарты и ценности могут меняться от страны к стране и от культуры к культуре и что нет никакой возможности для качественного сравнения разных культур.

Отличаясь по своему проявлению у разных народов, идеи хорошего и плохого, добра и зла можно обнаружить в каждом обществе То, что является правами человека в одной группе, может оказаться антисоциальным у других народов или у тех же самых народов в различные периоды их истории. Святой одной эпохи в другую будет признан человеком, полностью оторванным от реальности.

На первый взгляд, этот культурный и моральный релятивизм кажется исполненным высоких идеалов все культуры равны, нет высших и низших рас, нет хороших или плохих культур или обществ На практике же это означает, что не существует никаких универсальных критериев прав человека, никакие ценности не являются вечными и никакие, даже самые святые принципы не являются непоколебимыми. Аллен Блум был одним из первых, кто предупредил об опасности мира, лишенного ценностей. В своей книге «Ограничения для американского ума» он рассказывает о дилемме, которую предложил решить своим студентам, большинство из которых придерживались позиций морального релятивизма. «Что бы вы делали в качестве британского наместника в Индии, если бы тамошняя религиозная община, следуя своей древней традиции, собиралась сжечь вдову вместе с ее умершим супругом?» Типичный ответ не решал задачу: англичанам, говорили студенты, с самого начала нечего было там делать.

Принципиальная проблема, которую рождает релятивистский подход, заключается в том, что ААО, как и многие другие подобного рода организации, обеспокоенные правами человека, делают незаметную подмену культурного релятивизма политическим Таким образом, политический режим, установленный в той или иной стране, выступает в качестве одного из важных составляющих глубинной культуры народа Такой аргумент приемлем, когда мы сравниваем отличия британского парламентаризма от американской президентской системы правления. Каждая из этих систем действительно родилась в определенную историческую эпоху и в конкретных условиях, которые определили их дальнейшее развитие. Но эта разница не имеет никакого отношения к принципиальной разнице между демократией и тиранией. В этом случае речь вовсе не идет о культурных различиях и разных культурных кодах: Северная и Южная Корея порождены одной и той же культурой, при этом одна страна — свободное общество, вторая — жестокая тирания Западная и Восточная Германия имели одну и туже историю и культуру, но это не помешало политической системе обоих государств отличаться друг от друга, как небо от земли.