Натан Щаранский - ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

В отпичие от них для меня, как и для других политзаключенных, известие об этой исторической речи, в которой СССР был наконец-то назван своим настоящим именем — империей зла, было лучом надежды в темном царстве тюремного карцера. Мы не только признавали моральную правоту Рейгана — может ли режим, который в массовом порядке убивал своих граждан, арестовывал и высыпал невинных людей, не быть злом? — но также знали, что для того чтобы сопротивляться и в конце концов победить, нужно было отбросить моральный релятивизм и назвать вещи своими именами.

История доказала, что прав был Рейган, а не его высоколобые критики Но сегодня мы вновь и вновь слышим мнения таких людей, как специальный советник французского Института международных отношений Доминик Мойси, который недавно заявил, что «сочетание религии и национализма в Америке является пугающим. Мы чувствуем себя преданными Богом и национализмом, и поэтому мы строим Европейский союз так, чтобы он служил как барьер, предохраняющий от религиозных столкновений».

Для многих европейцев Америка — это торжествующий материализм, с одной стороны, и примитивное религиозное манихейское деление мира на добро и зло — с другой. В свою очередь, немало американцев считают европейцев трусливыми, неблагодарными гедонистами, всецело зависящими от американской защиты и готовыми, для обеспечения своей комфортабельной жизни, пойти на сделку с любым агрессором.

Впрочем, есть и исключения: благодаря своему опыту граждане бывшего советского блока совсем по-другому относятся к Америке. Исключения можно найти даже в сердце старой Европы, и самое яркое из них — французский президент Николя Саркози. Новый президент Франции без всяких обиняков подтвердил близкие отношения, связывающие Америку и Францию, особо отмечая тот факт, что Франция «обязана» Америке тем, что «мы свободные люди, а не рабы». Саркози не побоялся также сказать, что Америка «построила величайшую в мире нацию».

И тем не менее отрицательное отношение к США и американцам в Европе преобладает Отмечая глубокую враждебность к Америке во французской политической жизни, Жан Франсуа Ревель проницательно заметил в «Большом параде», что «если убрать антиамериканизм, то от современной французской правой и левой политической мысли ничего не останется».

Частично эту враждебность можно приписать диаметрально противоположным концепциям identity и демократии, которые лежат в основе американского и европейского взгляда на мир. Европа идет по пути космополитизма, выстраивая себя на основе универсального идеала. В рамках этого идеала разрушаются любые барьеры между людьми, а культуры рассматриваются как абсолютно равнозначные, включенные в единое глобальное пространство. Но что происходит, когда люди теряют ощущение живой связи со своей культурой и историей, когда она выхолащивается и превращается в лучшем случае в музейный экспонат, а различия становятся «почвенным космополитизмом», — все это остается вне поля зрения В этой модели важно только то, что во имя мира и торжества демократических прав различия должны быть уничтожены.

Американский взгляд на мир, наоборот, приветствует различия. Это мир, в котором различные индивидуумы и группы связаны со своей, особенной историей, традициями и образом жизни, при этом общей платформой для всех групп является верность идеалам демократии Приветствуется не только право каждого полностью выражать свою специфическую, отличную от других identity — само коллективное участие в демократической жизни становится важным источником и признаком американской самоидентификации Таким образом, демократия выступает и в качестве средства, и в качестве цели.

В США различные культуры сосуществуют друг с другом, иногда пересекаясь, иногда отдаляясь друг от друга. Социальные рамки при этом не требуют сглаживания различий. Все, чего они требуют — это верности системе, которая защищает права каждого, и участия в общественной жизни, которая является основой системы. В этой модели демократия и identity не только не противостоят, но наоборот - поддерживают и укрепляют друг друга В отличие от этого в европейской истории identity и демократия, как правило, находились в постоянной борьбе В самоидентификации видели в первую очередь связь человека с данным конкретным местом, традициями и обычаями, в то время как роль демократии заключалась в том, чтобы снять, уничтожить эти различия, вывести человека из его культурного и религиозного «местечка» и сделать его гражданином мира. Выбор был ясен и однозначен: можно присоединиться к частному или общему, быть гражданином национального государства или гражданином мира, исповедовать определенную, отличную от других религию или быть гуманистом, защищающим общечеловеческие ценности. Другими словами, можно поклоняться или identity, или демократии — но никак не им обеим одновременно Неудивительно поэтому, что и в сегодняшней Европе identity и демократия находятся по разные стороны баррикад.

Отказ большинства мусульманских эмигрантов интегрироваться в европейскую культуру превратился для Европы в огромный вызов Видимым проявлением этого отказа многие европейцы считают чадру. Но что делать — чадра является неотъемлемой частью мусульманской культуры и identity. Как линия разлома, где встречаются два геологических пласта и где между ними создается неустойчивая и опасная трещина, так и чадра стала линией раскола не только между двумя культурами — европейской и мусульманской, но и между демократией и identity.

В 1989 году три мусульманские школьницы были исключены из французской школы за то, что отказались снять в классе свои хиджабы — традиционные исламские женские головные платки Спор о праве на ношение чадры, хиджаба и различных других платков вспыхнул в самых разных частях старого континента Во Франции это в конце концов привело к закону 2004 года, запретившему ношение платков и других «подозрительных» религиозных символов в публичных школах, включая кипу и бросающиеся в глаза кресты. Аргументом в пользу этого запрета служило то, что чадра, кипа и кресты являются знаком принадлежности данного индивидуума к какой-то одной, отличной от других группе. Французские власти считают, что общественное пространство не должно быть «засорено» подобного рода различиями, оно должно оставаться нейтральным. Закон получил широкую поддержку: опросы общественного мнения показали, что около 70 % французов поддерживают его Даже среди французских мусульман 45 % женщин высказались в пользу этого запрета, и только 43 % проголосовали против. Высказывалось также опасение, что разрешение носить платки в общественных местах приведет к огромному давлению со стороны фанатиков на тех, кто раньше этого не делал Таким образом, свобода индивидуума, свобода его выбора окажется под угрозой.