Сергей Кара-Мурза - Спасти Россию. Как нам выйти из кризиса

При этом исчезает сама задача согласования интересов, поиска компромисса или подавления каких-то участников конфликта — государство устраняется от явного выполнения своей основной функции, переводит ее в разряд теневой деятельности. Для прикрытия создается внесоциальный метафорический образ «общего врага» — кризиса, разрухи и т. п.

Таким врагом-призраком стала бедность , с которой надо вести общенародную борьбу. Эта доктрина — признак расщепления сознания. Ведь бедность половины населения в нынешней России — это не наследие прошлого. Она есть следствие обеднения и буквально «создана» в ходе реформы. Известны социальные механизмы, посредством которых она создавалась, и политические решения, которые запустили эти механизмы. В этом суть экономической реформы, и если эта суть не меняется, то она непрерывно воспроизводит бедность. Поэтому «борьба с бедностью» несовместима с «неизменностью курса реформ».

Очевидно, что создать огромные состояния и целый слой богатых людей в условиях глубокого спада производства можно только посредством изъятия у большинства населения значительной доли получаемых им в прошлом благ, что и стало причиной обеднения. Это служит объективным основанием социального конфликта — независимо от степени его осознания участниками.

Надо отдавать себе в этом отчет и реалистично оценить варианты действий. Но никаких признаков готовности к этому не возникло. Лучше грезить наяву.

Этот идеализм, вытеснивший реалистичное мышление, представляет собой общую проблему. Сейчас, когда лево-патриотическая оппозиция практически исключена из публичной политики, этот изъян в ее доктринах в глаза не бросается; а когда оппозиция имела достаточно мест в Госдуме для законотворческих инициатив, этот идеализм был виден. Конечно, левая оппозиция заявляет, что она привержена идее социальной справедливости. Но само по себе это пустой идеологический призрак, то же самое говорит и Ходорковский. Никто себя не назовет несправедливым и безнравственным. Важна расшифровка — обозначение противоречий. Но аутистическое сознание их отвергает.

Одним из крайних проявлений аутистического сознания властной элиты и официального обществоведения был отказ видеть и обсуждать отрицательные последствия реформы — для страны, для хозяйства, для населения. В большой мере этот отказ был недобросовестным, но довольно быстро он вошел в привычку, и этих отрицательных результатов реформаторы стали не видеть вполне искренне. Это стало тяжелым поражением рационального сознания и фактором углубления кризиса.

Вдумаемся в такое умозаключение академика Т.И. Заславской, сделанное ею в важном докладе (1995 г.): «Что касается экономических интересов и поведения массовых социальных групп, то проведенная приватизация пока не оказала на них существенного влияния… Прямую зависимость заработка от личных усилий видят лишь 7 % работников, остальные считают главными путями к успеху использование родственных и социальных связей, спекуляцию, мошенничество и т. д.».

Итак, 93 % работников не могут жить, как жили до приватизации, за счет честного труда. Они теперь вынуждены искать сомнительные, часто преступные источники дохода («спекуляция, мошенничество и т. д.»). Но социолог утверждает, что приватизация не повлияла на экономическое поведение . Где же логика? Ведь из того, что сказала Т.И. Заславская, прямо вытекает, что приватизация повлияла на экономическое поведение подавляющего большинства граждан самым кардинальным образом. Это утверждение — плод аутистического сознания. Татьяна Ивановна видит только приятные изменения, а если влияние приватизации «на экономические интересы и поведение массовых социальных групп» ей неприятно, то она этого влияния просто не видит и потому о нем не говорит.

Вот красноречивый пример. В декабре 2002 года, когда уже пошла волна отказов, отключений и аварий в теплоснабжении, была устроена большая акция «народный телефон» — В.В. Путин в прямом эфире отвечал на телефонные звонки граждан. Среди полусотни вопросов, на которые успел ответить Президент, был и вопрос о ЖКХ. В ответ, в частности, было сказано: «Вы совершенно правы в том, что реальных сдвигов не видно. Действительно, мы очень много и часто говорим о необходимости проведения реформы в сфере жилищно-коммунального хозяйства, а сдвигов пока нет, и реформа вроде бы не идет».

Итак, Президент считал, что « реальных сдвигов не видно ». Но реальные сдвиги налицо: динамика аварий и отказов теплоснабжения стала выражаться геометрической прогрессией. В 1990 году было три аварии на 100 км теплосетей, в 1995 году — 15 аварий, а в 2000 году было 200 аварий. Это был фундаментальный сдвиг, изменение качественного состояния системы. Людей волновали прежде всего именно сдвиги к худшему, а Президент отбрасывал саму мысль, что такие сдвиги бывают в действительности. Раз того улучшения, которое обязано было иметь место при реформе, не наступило, значит, «реальных сдвигов не видно».

Он говорил: «Реформа вроде бы не идет». Как это не идет? Разве не реформой являлось расчленение единой государственной отрасли с ее министерством на огромное множество мелких акционированных фирм? Разве не реформой являлась обязательная передача объектов ЖКХ, принадлежавших промышленным предприятиям (например, котельных и даже ТЭЦ), в муниципальную собственность? Разве это не радикальная реформа — ликвидация государственных стандартов в одной из крупнейших отраслей? Свидетельства глубокого реформирования ЖКХ были перед глазами у людей. Но Президент отметал саму мысль, что реформа может иметь неблагоприятные последствия. Нет, реформа является благом по определению , и если люди никакого блага не наблюдают, значит «реформа вроде бы не идет».

Рассуждения Президента взяты нами как пример потому, что они делаются всенародно, и выводы формулируются четко. Они вполне отражают господствующий в элите тип сознания, его рассуждения созвучны мыслям большого числа граждан. Ведь та зажиточная часть населения, которая смогла за последние годы купить квартиры в новых, построенных «при рынке» домах, искренне не понимает, что все эти дома присоединены к старым, проложенным в 1970 — 1980-е годы теплосетям. Новых теплосетей в годы реформы почти не прокладывалось. Поэтому свеженький вид «элитных» домов и итальянская сантехника в квартирах — это всего лишь косметическая надстройка над невидимой сетью подземных коммуникаций, которая однажды одновременно откажет подавать тепло и воду и в дома бедняков, и в дома богатых.

В результате реформы целый ряд больших систем жизнеобеспечения деградировал вплоть до «уровня национального бедствия». Тяжелые последствия реформы для здоровья населения, для благосостояния большинства, для психологического состояния людей, для состояния преступности очевидны и имеют массивный, фундаментальный характер.