Виктор Еремин - 100 великих интриг

Сразу же после первых публикаций в интеллигентских кругах распространилась сплетня, будто роман написан не Шолоховым, а неведомым маститым писателем. Ведущим обвинителем автора в плагиате стал известный филолог Б.В. Томашевский.

Михаил Шолохов

«Тихий Дон» столь резко выделялся из всей литературы тех времен, что проблема его авторства стала принципиальной для советской власти.

В 1929 г. была сформирована особая государственная комиссия по вопросу об авторстве «Тихого Дона». Возглавила комиссию М.И. Ульянова, членами ее стали прозаики А.С. Серафимович (Попов), А.А. Фадеев, В.П. Ставский (Кирпичников), драматург и киносценарист В.М. Киршон, литературный критик Л.Л. Авербах. Отмечу, что сегодня обличители гениального писателя настаивают на том, что никакой комиссии не было – была-де группка самозванцев.

Как бы там ни было, в 1929 г. Шолохов привез в Москву огромный архив рукописей «Тихого Дона» – наброски, черновую правку, отвергнутые варианты. Ознакомившись с доказательствами, комиссия признала Михаила Александровича истинным автором романа. Однако интеллигентская среда, особенно московская, в кухонных сплетнях настаивала на том, что автором «Тихого Дона» является безымянный казак – гений-самородок, а Шолохов списал чужое произведение.

К прискорбию для обличителей автора «Тихого Дона», в мире еще существуют писатели, которые на практике знают процесс литературного труда. Еще больше в мире непредвзятых литературоведов, которые знают, что важнейшей частью художественного произведения является стилистика, идущая из внутреннего мира творца, а не появляющаяся по желанию; что любая попытка подделаться под чью бы то ни было стилистику рано или поздно выдает себя с головой искусственностью. Стилистика всегда обличит плагиат: соединение двух, пусть даже гениальных, произведений разных авторов заметит любой профессиональный писатель или литературовед, что уж говорить об использовании фрагментов гениальной книги в стряпне графомана.

Хотя в СССР официальная полемика об авторстве «Тихого Дона» была остановлена в 1929 г., она долго тлела на интеллигентских кухнях и в эмиграции. Термоядерный взрыв клеветы и ненависти к Шолохову, даже на сотую долю не сравнимый с событиями 1920 х гг., случился в 1974 г.

Здесь придется сделать небольшое, но существенное отступление. В 1906 г. Российская академия наук выдвинула на Нобелевскую премию по литературе Льва Николаевича Толстого. Нобелевский комитет, для которого такое выдвижение стало высочайшей честью, приветствовал столь могучую и долгожданную кандидатуру. Случайно узнав о происходящем, великий писатель обратился с личным письмом к финскому переводчику Арвиду Ярнефельту, в котором просил «постараться сделать так, чтобы мне не присуждали этой премии», ибо, «если бы это случилось, мне было бы очень неприятно отказываться». Просьба писателя была исполнена.

После инцидента с Толстым нобелевскими лауреатами среди пишущих на русском языке за всю историю премии стали только пять авторов: И.А. Бунин (1933), Б.Л. Пастернак (1958, тогда же от премии отказался), М.А. Шолохов (1965), А.И. Солженицын (1970), И.А. Бродский (1987). Четыре премии носят сугубо политический характер и к литературе имеют весьма опосредованное отношение. Единственный, кто получил Нобелевскую премию за творчество и по настоянию великих писателей мира был Шолохов (так, Ж.-П. Сартр публично отказался принять Нобелевскую премию, пока ее не дадут автору «Тихого Дона»).

Бунин получил Нобелевскую премию по разнарядке: политическая элита Западного мира предложила Нобелевскому комитету наградить в пику Сталину одного из двух русских писателей-эмигрантов – либо Д.С. Мережковского, либо И.А. Бунина. Выбор комитета пал на шедевры мировой прозы – сборник «Тенистые аллеи» и первые тома «Жизни Арсеньева». Не будь разнарядки, вряд ли Ивану Алексеевичу грозил бы такой щедрый подарок. В том же году в премии было отказано выдвинутому от СССР А.М. Горькому. Здесь соотношение сил очевидно, и «решение» Нобелевского комитета говорит само за себя.

Нобелевская премия за «Доктора Живаго» обескуражила самого автора. Слабое во всех отношениях произведение ныне вспоминается и превозносится критикой исключительно в связи с политическим скандалом, устроенным вокруг Нобелевской премии Пастернаку по приказу Н.С. Хрущева и М.А. Суслова. Не было бы такой рекламы, не было бы и «Доктора Живаго». Скорее всего, эту премию и давали лишь для того, чтобы спровоцировать скандал. Ведь ничего антисоветского в романе нет.

О Нобелевских премиях А.И. Солженицыну и И.А. Бродскому как о литературных говорить не приходится. Особенно это касается посредственной политической публицистики Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».

Александр Исаевич, человек далеко не глупый, видимо, отлично понимал, что премия ему дана с довольно скверной подоплекой и незаслуженно. Будучи человеком амбициозным, он поставил перед собой цель по возможности принизить в глазах поколений творческий гений его главного оппонента в истории – нобелевского лауреата Шолохова. Обычно говорят мягко: «В 1974 году Солженицын возобновил догадки, существовавшие в конце 20 х гг. о том, что настоящим автором этого романа являлся Федор Крюков…» (Ф. Кузнецов). Другими словами, зависть толкнула Александра Исаевича напасть на соперника, применив старую сугубо интеллигентскую методу клеветы и опорочивания – бездоказательные огульные обвинения в плагиате под завесой «поиска истины». Понятие презумпции невиновности в таких случаях отбрасывается априори.

Обвинять было тем легче, что после разборок 1929 г. Шолохов, долгое время опасавшийся ареста, оставил рукописи «Тихого Дона» у своего московского друга В.М. Кудашева. Осенью 1941 г. Кудашев ушел добровольцем на фронт, но очень скоро испугался и написал жене, чтобы она попросила Шолохова походатайствовать перед командованием о его отзыве с театра военных действий. Шолохов не успел этого сделать, примерно в октябре 1941 г. Кудашев попал в плен и сгинул. Жена же его, М.Е. Кудашева, обвинила писателя в гибели мужа и в отместку на долгие годы спрятала рукописи Шолохова. Солженицыну это было на руку.

Вскоре после получения Нобелевской премии, еще только готовясь к генеральной атаке на соперника, он с упоением написал в 1972 г. о Шолохове жене Б.В. Томашевского – И.Н. Медведевой-Томашевской: «Всякий плагиатор – убийца, но такого убийцы поискать: чтобы над трупом еще изгалялся, вырезал ремни, перешивал в другие места, выкалывал, вырезал внутренности и выкидывал, вставлял другие, сучьи». В 1974 г. с его предисловием (а возможно и при его финансировании) в Париже вышла книга уже покойной к тому времени Медведевой «Стремя “Тихого Дона” (Загадки романа)». И началась оголтелая вакханалия «обличителей», отравившая последние годы писателя. У Шолохова, после прочтения книги Медведевой, случился инсульт. Солженицын торжествовал. Сам он взялся доказать плагиат Шолохова посредством анализа стилистики, долго с этим возился, распространяя слухи о сделанных им сенсационных разоблачениях, но в конце концов отступился, так и не сумев что-либо доказать.