Эль Мюрид - Ваххабизм В России. Теория и практика террора

Любая сложно организованная система обладает определенным запасом устойчивости, позволяющим ей противостоять внешним и внутренним угрозам, помогая преодолевать сложные этапы кризисов. Безусловно, этот запас небеспределен, и в конце концов, если система не находит новую точку устойчивого равновесия, он может закончится.

Наша страна уже прошла один этап распада, не выдержав груза проблем, которые накопились за время советского прошлого. Однако и «молодая 20-летняя Россия», как с детской непосредственностью назвал свою страну такой же молодой умом и непосредственный экс-президент, пока тоже не демонстрирует своей способности найти путь устойчивого развития. К сожалению, пока идут обратные развитию негативные процессы, «съедающие» оставшийся запас прочности.

В таких условиях совершенно неудивительно, что наша страна оказалась беззащитной и неспособной уверенно противостоять различным угрозам — как внешним, так и внутренним. Их перечень занял бы не одну страницу, однако автор взял на себя смелость повести разговор только об одной из них, которая носит несомненно внешний характер, однако в связи с запущенностью проблемы она давно уже переросла в угрозу внутреннюю, оттого гораздо более опасную и серьёзную. Имя этой угрозе — ваххабизм.

Идеология, возникшая в 18 веке на далеких пустынных просторах одного из самых свирепых по своим природным и климатическим условиям месте на земле — Аравийском полуострове, внезапно появилась на нашей земле. Нарисовалась — не сотрёшь… Появилась в виде вооруженных до зубов отморозков, пребывающих в полной уверенности, что хозяева здесь теперь они, а все остальные — просто неблагоприятные природные условия, которые надлежит покорить и приспособить под свою жизнь.

Пока эти пришельцы присутствуют здесь в виде своих передовых отрядов. Их основные силы сегодня орудуют хотя и поблизости, но ещё на чужих территориях. Мы можем покорно ждать своей очереди, а можем активно противодействовать им еще на подходах. Однако для этого нужно хотя бы приблизительно понять, в чём угроза ваххабизма, где его слабость и его сила. Что мы должны делать, для того, чтобы не допустить повторения ливийской, сирийской, египетской, йеменской, афганской войн на своей территории. Тем более, что первый бой с этим врагом в Чечне Россия смогла выиграть, пусть в какой-то степени эта победа и не слишком очевидна.

Новейшие исторические события, безусловно, проходят под мощнейшим воздействием фактора исламского возрождения. Холодная война, которая характеризовалась блоковым и цивилизационным противостоянием по линии Запад-Восток, в течение короткого промежутка времени сменилась противостоянием по линии Север-Юг, в котором Югом является условный ислам, Севером — условный «цивилизованный мир».

Сегодня широко распространены термины «исламский фундаментализм», «исламизм». Зачастую их используют как синонимы. Однако эти явления совершенно неравнозначны, имеют принципиально разную природу и в своём буквалистском значении описывают совершенно разные явления.

Фундаментализм в общем виде является чисто религиозным понятием, не зависящим от религиозной принадлежности. Он означает незыблемость веры, строгое и неукоснительное соблюдение этических и правовых религиозных норм, исполнение предписаний, вытекающих из фундаментальных (базовых) источников веры. Исламский фундаментализм — термин, говорящий лишь о том, к какой именно религии относятся эти воззрения. Сам по себе исламский фундаментализм не может являться движущей силой террора, это лишь определённый набор взглядов. Его можно использовать и для созидания, и для разрушения, и для консервации существующего положения.

Исламизм — принципиально иное явление в первую очередь политического порядка, означающее использование фундаментальных исламских воззрений для ведения политической борьбы и достижения политических результатов.

Поэтому говоря об исламском фундаментализме, корректным было бы вести речь только о религиозной стороне вопроса.

Исламизм же — это идеология, которая используется радикальными сторонниками фундаментальных воззрений для достижения своих политических целей. Радикализм в крайнем его проявлении выливается в терроризм.

Грань между этими понятиями, безусловно, довольно тонка. Ислам вообще сложно отделить от политики. Но грань существует, и поэтому чёткость формулировок, которая не слишком важна в повседневной полемике, обязательна, если речь идёт о попытках понять суть явления.

Именно в политической плоскости нужно искать отличия между разными исламистскими течениями и организациями. Политические цели, которые они ставят перед собой, могут серьёзно не совпадать. Поэтому не совпадают и пути, методы и тактические приёмы при достижении своих целей.

Ряд исламистских организаций выступает за создание обширного халифата, в котором стёрты национальные различия. Другие организации вполне удовлетворяются задачей построения национального государства, опирающегося на ислам, как источник права. К примеру, братья-мусульмане Египта даже на фоне событий августа 2013 года выглядят гораздо более вменяемым течением, чем их коллеги из радикальных салафитских группировок, орудующих в Сирии. «Братья» отдают себе отчёт в том, что построение Халифата возможно только силовым путем, и не готовы идти по нему. Радикальные группировки и течения используют терроризм, как способ достижения своих политических целей — мирным путём реализовать их попросту невозможно. Умеренные исламисты предпочитают идти к своей цели более цивилизованными методами.

Правда, события мая-августа 2013 года в Египте и крушение проекта «братьев-мусульман» как в самом Египте, так и, похоже, во всем регионе Ближнего Востока, говорит о том, что одной вменяемости маловато. Требуются еще и организационные способности, ресурсы, лидеры и ясное понимание своих целей в существующей политической, социальной и экономической ситуации.

Еще одна специфическая особенность, о которой нельзя не упомянуть — трансформация исламистских радикальных группировок. Получив власть на какой-либо территории, перед исламистами в полный рост встаёт выбор — продолжать джихад или начинать обустраивать жизнь на «своей» территории. Это непростой выбор, но если та или иная группировка делает выбор в пользу укоренения и реализации своих идей на занятой территории, она неизбежно начинает сложную трансформацию, конечным итогом которой в идеале становится некая государственная структура, мало похожая на своего родителя.