Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №9 от 25.02.2014

Могла бы продолжать - но у нас все-таки газетная статья, не разгонишься. При этом готова выслушать контраргументы. Например: переводчик Сталина В. Павлов подтверждал, что с Риббентропом обсуждались и подписывались конфиденциальные документы. Но те ли это бумаги, которые зафиксированы на «фотокопиях фон Леша»? Авторитетный историк Л. Безыменский изучал эти фотокопии в архиве МИД ФРГ. Но ведь к немцам они пришли уже от американцев!..

«Снять» вопросы можно только одним способом. Для начала - предъявить материалы, на которые ссылался Д. Волкогонов. На научной конференции, на архивной выставке - но публично. Покажите наконец реальные документы, а не кочующие по изданиям или висящие в Интернете пересъемки и рассказы, что «такой-то видел»!

Мне не хочется, чтобы этот материал был воспринят как «наезд» на покойного Александра Яковлева. Я к нему отношусь уважительно, хотя бы потому, что о Яковлеве-человеке мне тепло говорили люди, знавшие Александра Николаевича лично, при этом - его убежденные политические оппоненты. Тот наш разговор в студии был недолгим: эфирное время всегда поджимает. Про первый вопрос Яковлеву я сказала, о втором - ниже. Но сначала немного о послеэфирной беседе - наш спор продолжился, я упомянула одного историка, весьма «правильного» в советские годы, но враз «перевернувшегося» в 1990-е. Яковлев на произнесенное имя отреагировал жестким матюком солдата-окопника. Тут же извинился - вырвалось. А я вдруг ощутила: Александр Николаевич, фронтовик, умница, сильный человек, к пересмотру собственных взглядов шел через мучительный кризис, потому «флюгеров» не любил. Стала понятнее и его сдержанность при ответе и на мой второй вопрос: много чего повидавший Яковлев, видимо, продолжал размышлять над острыми темами и предпочитал недоговорить, чем сказать лишнее.

А спросила я вот что:

- Александр Николаевич, имеет ли историк право признать копии секретного протокола достоверными только на том основании, что последующие события развивались «по протоколу»?

- Историк такого права не имеет,-был ответ.

А политик? Этот следующий вопрос подразумевался, но не прозвучал. Однако Яковлев его понял и как-то печально развел руками.

Кое-что о «секретном протоколе». 23 августа 1939 г. в Москве нарком по иностранным делам СССР В. Молотов и министр иностранных дел гитлеровской Германии И. фон Риббентроп подписали «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом» («пакт Молотова - Риббентропа»). Приложением к нему стал «Секретный дополнительный протокол». Принято считать, что, руководствуясь этим документом, СССР и Германия в преддверии войны оговорили раздел Польши, присоединение к СССР прибалтийских государств. (Дальнейших событий не касаемся - они известны.)

О существовании «протокола» перед войной в дипломатических кругах ходили лишь слухи - ведь воочию документ никто не видел. Официальная же версия его «всплытия на свет» такова. Немецкие экземпляры «протокола» сгорели в Берлине при бомбежке в 1944-м. Но в мае 1945 г. бывший служащий германского МИДа К. фон Леш передал англичанам якобы сохранившиеся микрофильмы-копии ряда дипломатических документов. Была там и копия «протокола». Англичане поделились находкой с американцами. Копию с копии на Нюрнбергском процессе как аргумент защиты пытался использовать адвокат Гесса Зайдль - но получил отказ, поскольку не смог объяснить происхождение документа. Спустя несколько месяцев «протокол» опубликовала американская газета «Сент-Луис пост диспач». В 1948-м он появляется в сборнике Госдепа США «Нацистско-советские отношения 1939-1941 гг.». С тех пор на Западе подлинность документа публично не оспаривалась, в СССР же отрицалась полностью. Во время перестройки этот вопрос изучала комиссия во главе с тогдашним секретарем ЦК КПСС А. Яковлевым. В декабре 1989 г. Съезд народных депутатов СССР поддержал мнение комиссии: несмотря на отсутствие самого документа, признать его подлинность, исходя из графологической, фототехнической и лексической экспертизы копий и соответствия последующих исторических событий содержанию документа. В 1992 г. об обнаружении оригинала «протокола» объявил военный историк Д. Волкогонов. Публикация документа в журнале «Новая и новейшая история» (№1-1993) дала возможность ввести его в научный оборот...

Елена СЪЯНОВА, argumenti.ru

В Северо-Западном регионе России состоялась воровская сходка, на которой был коронован криминальный авторитет. По нашим данным, коронация давно обсуждалась в узких кругах, была организована при посредничестве старейшего «законника», который имеет прочные и устойчивые связи с политиками России. Свое добро на коронацию дали и местные, которые ратовали за появление нового вора некавказского происхождения. В России «крестными отцами» называют питерских воров, которые имеют выходы на самый верх российской политической элиты. Путинские писаки от МВД утверждают, что нынешние воры в законе - не более чем бред, по сути, они обычные мафиози. Однако их утверждение: «Воров в законе практически не осталось» есть ложь. Теперь бал правит самая страшная для государства разновидность организованной преступности - беловоротничковая мафия вместе с ворами в законе.

Вор в законе - титул членов преступного мира, относящихся к его элите и пользующихся значительным авторитетом. Воры в законе — это специфическое для СССР (России и стран СНГ) явление в преступном мире и в мировой криминальной практике. Явление, характеризующееся наличием жёсткого кодекса криминальных традиций, а также исключительным уровнем закрытости и конспиративности от государственного управления.

Существует всем известная китайская триада, которая действуют сейчас, на нашем Дальнем Востоке и в Москве, итальянские Каморра, Коза ностра, но воры в законе стоят особняком. В их сообществе нет главарей, поэтому оно напоминает общественную организацию. У них существует только свод правил, который ими неуклонно соблюдается, в отличие от Кремля.

Способом управления в сообществе воров в законе является сходка, похожа на «Совбез России». Сходки были городского, районного и всесоюзного масштаба, когда преступники стекались в одно место изо всех республик СССР. Там решались стратегические вопросы, а также в исполнение приводились приговоры для смертников, рассматривались новые программы действий в условиях усиления давления со стороны государства, определялись кандидатуры на выдвижение во власть.