Алексей Пушков - Постскриптум. Поможет ли России Путин?

Инструмент для политических киллеров

Сегодня любят раскручивать миф о том, будто при Ельцине процветала свобода слова. Что ж, Борис Николаевич действительно старался особенно не воздействовать на прессу, но не потому, что был демократом. Попросту ему было глубоко плевать на то, что говорят и пишут в СМИ. А ведь свобода слова подразумевает не только свободу высказываний, но и серьезную реакцию на них со стороны власти. Если же вы можете разоблачать кого угодно, но это остается безо всяких последствий, то это — не демократия, такая практика называется манипуляцией. К примеру, в начале 1990-х СМИ практически в ежедневном режиме писали о распродаже и разворовывании собственности в группе западных войск, которые тогда мы выводили из Германии. И что дальше? Это никак не повлияло на судьбу ни одного из видных фигурантов этого громкого дела.

Телевидение при Ельцине находилось под прямым контролем со стороны олигархов. Когда в 1995 году «Останкино» было преобразовано в ОРТ — Общественное российское телевидение, 49 процентов учредительного капитала оказалось у пула олигархов, во главе которого стоял Борис Березовский. И хотя формально председателем Совета Директоров считался Виталий Игнатенко, гендиректор ТАСС, представлявший 51-процентную долю государства, он не играл вообще никакой роли, именно Березовский определял эфирную политику. Нужно «замочить» Лебедя? ОРТ тут же отрабатывало заказ. Березовский о чем-то договорился с Лебедем? Из отрицательного персонажа он превращался в разумного политика и в положительного героя. Нужно дискредитировать Примакова или Лужкова? Березовский бросал в дело известного телекиллера. И это — свободное телевидение?!

Я прекрасно знаю, о чем говорю, поскольку был тогда членом руководства ОРТ — отвечал за международные и общественные связи канала. Поначалу мы и представить себе не могли, какое телевидение возникнет в нашей стране. Тогда все это только-только начиналось, и приватизация СМИ подавалась нам как благо: «Смотрите, на Западе средства массовой информации находятся в частных руках. Разве может новая Россия оставаться в стороне от этого процесса?»

Понятно, что частное телевидение накладывает определенные ограничения. Скажем, американский канал CNN никогда не станет критиковать своего создателя Теда Тернера, а канал Fox — объявлять своего владельца Рупорта Мердока мерзавцем. Но, согласитесь, это совсем не означает, что телевидение должно превращаться в политическую дубинку по уничтожению врагов крупных предпринимателей. Но точно так же использовал НТВ и Владимир Гусинский.

После ухода с ОРТ мне предложили создать на новом телеканале ТВЦ итоговую аналитическую программу. Я согласился и получил возможность говорить то, что я думаю о внутренней и внешней политике России. Помню, один из моих первых сюжетов был посвящен разоблачению сделки по покупке Березовским «Коммерсанта», которая подавалась так, будто известную деловую газету приобрел некий иранский бизнесмен.

Программа «Постскриптум» отличалась достаточно жесткой критикой Ельцина и его ближайшего окружения. Меня тогда многие предупреждали: «Вас закроют. Вы слишком смело выступаете против президента». Но в конце 1990-х в России начался закат ельцинской эпохи. Премьер-министром уже был Примаков, к услугам которого Ельцин прибег от безысходности — он дважды предлагал Думе покорного Черномырдина, но каждый раз тщетно. Березовский и «семья» уже перестали быть всесильными, а внутри российской элиты появилась группа достаточно влиятельных людей, которые стали ставить под сомнение ельцинский курс.

Что изменилось и что не изменилось при Путине

После прихода к власти Владимира Путина ситуация в России стала исправляться. Его главная заслуга — в том, что он вернул стране управляемость, от которой к 2000 году практически ничего не осталось. Ведь Хасавюртские соглашения Ельцина и Масхадова от 1996 г. были фактическим началом утраты Россией своей территориальной целостности. Роль Путина в восстановлении контроля над Чечней по достоинству не оценена до сих пор. Можно сколько угодно критиковать методы решения «чеченского вопроса» — мол, Кадыров не тот человек. Но покажите, пожалуйста, «того человека»? Увы, но идеального руководителя в Чечне найти очень трудно. Тем не менее, Путин, остановив отпадение Чечни, смог сохранить территориальную целостность России. А Ельцин своей политикой подвел нашу страну к тому состоянию, при котором уже Российская Федерация могла пойти по стопам СССР.

Второе важное достижение Путина — он ограничил влияние олигархата на политическую жизнь страны. Говорят, что в деле Ходорковского власть зашла слишком далеко и обошлась с экс-главой «Юкоса» излишне жестко. Но олигархат зашел еще дальше в сращивании с государственным аппаратом и в использовании денег для приватизации государства. И не случайно, что именно Ходорковский оказался в роли главной жертвы: он особенно сильно верил в то, что деньги нужно конвертировать в политическую власть.

В-третьих, Путин обозначил приоритеты во внешней политике, оказавшиеся более приемлемыми для страны, чем тот бесхребетный курс следования в фарватере США, который проводил Ельцин. Это позволило нации хоть немного психологически восстановиться. На Западе принято критиковать Мюнхенскую речь Путина 2007 года, но, на мой взгляд, это было самое сильное его выступление за все время президентства. Правота его слов сейчас подтверждается: война в Ливии — это новое проявление западного «крестового похода». Здесь есть еще один важный момент, который у нас плохо понимают. Когда НАТО выходит за пределы зоны своей ответственности (а это уже вторая такая война после афганской кампании), это означает, что следующими можем стать мы. Скорее всего, на нас не обрушатся бомбы, но мы вполне можем стать объектом шантажа и принуждения к проведению такой политики, которая нужна НАТО.

Вместе с тем, при всех очевидных достижениях последнего десятилетия, примерно к 2006 году стало очевидно, что Путин, исправив некоторые вопиющие пороки ельцинского правления, так и не предложил России программы развития. Он не сказал, куда мы движемся дальше. В итоге без ответа остались важнейшие вопросы, волнующие миллионы граждан страны. Почему нефтяные и газовые деньги, за счет которых подкармливают пенсионеров и отчасти помогают многодетным матерям, не идут на развитие страны? Почему мы не видим новых предприятий? Почему роль машиностроения, приборостроения, высоких технологий в экспорте страны не растет, а падает? И почему у нас процветают только миллионеры и миллиардеры? И должно ли так быть и впредь?

Что же помешало задать стране новый вектор развития? Тем более что нефтяные и газовые цены позволяли пополнять бюджет и создавать мощную резервную подушку, которая сыграла свою позитивную роль во время кризиса. Руководство страны не дает ясного ответа, почему в России до сих пор не запущено полноценное развитие. Но если в стране за один кризисный год почти вдвое увеличивается число миллиардеров, а ВВП падает за этот же год на 9 процентов, то вывод можно сделать один: в нашей экономике и государстве что-то серьезно не так. Это означает, что срастание крупного бизнеса с властью стало нормой. Спору нет, крупный бизнес неизбежно связан с политикой в любой стране мира, будь то США, Франция или Германия. Но есть такие формы связи, которые общественно полезны, а есть и формы такие, которые социально вредны. И я подозреваю, что наш бизнес развивается такими бешеными темпами именно за счет российского общества, и с этим невозможно согласиться.