Алексей Пушков - Постскриптум. Поможет ли России Путин?

Бросилась в глаза и преемственность с политикой Буша. В Бухаресте Байден заявил, обращаясь к восточноевропейским союзникам США: «Вы способны помочь направить Молдавию, Грузию и Украину по пути прочной стабильности. Пришло время вам взять на себя роль лидера ». Разве это не призыв к наращиванию усилий по отрыву Украины и Молдавии от России, усилий, за которые так ратовала Кондолиза Райс, да и вся администрация Буша?

Всю вторую половину 2009 года с американской стороны поступали сигналы насчет того, что отказ от ранее планировавшейся системы ПРО не является отказом вообще от создания системы американской ПРО в Европе. Звучали даже заявления, что, возможно, радары появятся на территории Украины. Об этом говорил помощник министра обороны США Александр Вершбоу, хотя позже в Вашингтоне заявили, что его «неправильно поняли». В любом случае, администрация не раз давала понять, что вместо той системы ПРО, которую планировал Джордж Буш, будет создана гораздо более эффективная и насыщенная система ПРО (включая системы, размещенные на морских платформах, причем с участием восточноевропейских государств).

Визит Хиллари Клинтон в Москву в декабре 2009 г. должен был прояснить, в чем именно будет состоять «перезагрузка» отношений между Россией и Соединенными Штатами, и что последует за отказом Барака Обамы разместить системы американской ПРО в Польше и Чехии. Однако большей ясности не возникло.

Во время визита госсекретаря США в Москву глава МИД РФ Сергей Лавров говорил о том, что те планы, которые сейчас обсуждаются в Соединенных Штатах о новой системе ПРО, никак не обсуждаются с Россией. Это — новые планы, по поводу которых Москва хотела бы знать больше.

Единственное, что ясно сказала Хиллари Клинтон, — это то, что система ПРО не будет размещена в Грузии . Это — правильное решение администрации США. Если бы она приняла решение разместить элементы системы ПРО в стране, которая еще год назад находилась с Россией в состоянии войны и руководство которой отдавало приказы об убийстве российских граждан, то это было бы расценено как откровенно враждебный шаг российским обществом и российским руководством. И тогда о «перезагрузке» можно было бы забыть. Поэтому отказ (по крайней мере, на обозримую перспективу) включать Грузию в возможную систему противоракетной обороны был разумным шагом администрации Обамы.

Но никаких других разъяснений мы не получили. Будут ли США сотрудничать с нами в области европейской ПРО а если будут, то в какой степени, насколько будут учитываться интересы нашей безопасности, — все это осталось неясным.

Вместе с тем в Соединенных Штатах раздаются такие заявления: «Раз мы отказались от прежней системы ПРО, то мы должны создать еще что-то более серьезное, даже если новая система и не будет устраивать Россию».

Настораживает и то, что Збигнев Бжезинский, всегда выступавший за гегемонию США и снижение влияния России, поддержал решение Обамы. На первый взгляд, это странно, потому что Бжезинский всегда поддерживал антироссийские решения. Но это только на первый взгляд. На самом деле Бжезинский и политики его типа рассчитывали, что Польша и восточно-европейские страны получат стратегическую компенсацию. И не только в виде зенитных комплексов «Пэтриот». Они надеются на то, что на территории Польши будут созданы американские военные базы, появятся американские военнослужащие, и что будут разработаны т. н. «планы возможной реакции на российское вторжение» в Восточную Европу. Логика здесь такова: вместо неработающей системы ПРО, которую предполагалось развернуть лишь в 2013–2015 годах, США уже в ближайшее время, в порядке компенсации, обеспечат свое военное присутствие в Польше, а то и в Болгарии и Румынии.

Визит Хиллари Клинтон сохраняющихся вопросов не прояснил. Вместе с тем госсекретарь подтвердила, что Соединенные Штаты не будут читать нам лекции по поводу внутренней политики, не будут вмешиваться в наши внутренние дела и не будут размещать ПРО на территории Грузии. Таким образом, администрация Обамы сняла с повестки дня те моменты, которые в наибольшей степени отравляли отношения между Москвой и Вашингтоном, и особенно раздражали российское руководство. За счет этого администрация сохранила позитивную динамику отношений, но не дала ответ на те серьезные вопросы, от которых зависит будущее российско-американских отношений.

Интервью с Сергеем Лавровым 27 марта 2010 года

А.К Пушков: В мае 2002 года в Москве Путин и Буш подписали Московский договоре о сокращении наступательных потенциалов. Договор, по общему мнению, был в основном символический: никаких реальных сокращений он не предусматривал. Зато он создавал иллюзию прогресса в отношениях между Россией и США. Как вы прокомментируете с этой точки зрения и как оцениваете с точки зрения безопасности России Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений?

С.В. Лавров: Договор, как Вы знаете, был впервые упомянут задолго до прихода в Белый дом администрации Обамы. Мы заранее неоднократно ставили перед администрацией Дж. Буша вопрос о необходимости начать работу над новым договором на замену Договора о СНВ, срок действия которого истек в декабре 2009 года. Администрация Дж. Буша на это реагировала, я сказал бы, достаточно легкомысленно. Поэтому тот энтузиазм, с которым администрация Обамы обратилась к проблематике стратегической стабильности и сокращению стратегических наступательных вооружений, мы активно приветствовали.

Сейчас, по прошествии полугода, Договор готов, соответствующий Протокол также готов. Считаю это великим делом, потому что в рекордные сроки была завершена колоссальная работа. Что касается существа Договора, то он опирается на принцип полной паритетности сторон, не содержит каких-либо односторонних преимуществ для Соединенных Штатов или для Российской Федерации и впервые устанавливает беспрецедентно низкие уровни стратегических наступательных вооружений. Также впервые этот Договор устанавливает «потолки» не только для стратегических ядерных носителей, но и для тех носителей стратегического характера, которые будут оснащаться неядерными боеголовками, а такая работа в Соединенных Штатах ведется. Поэтому было крайне важно зафиксировать ограничители и на эти виды вооружений. Они включены в общие цифровые параметры.

Еще одна важнейшая составная часть этого Договора — это признание взаимосвязи между стратегическими наступательными и стратегическими оборонительными вооружениями. Поскольку нынешний Договор в отличие от своего предшественника разрабатывался в условиях, когда Соединенные Штаты уже вышли из Договора об ограничении систем противоракетной обороны, это было принципиально важно сделать. Такая взаимосвязь в юридической форме в Договоре и в Протоколе к нему отражена.