С. Кара-Мурза - Нациестроительство в современной России

Один из важнейших факторов формирования этноса и его развития — язык . Это одно из главных средств соединения «своих» и отграничения от «чужих», это и один из главных этнических маркеров. Язык не только служит средством коммуникации внутри этнической общности, он формирует ее «языковое сознание», задает общий набор понятий, общий арсенал мышления. Каждый язык есть особый способ мировоззрения и интерпретации опыта. В его структуре кроется целый набор неосознаваемых представлений о мире и жизни. Человек видит и слышит лишь то, к чему его делает чувствительным грамматическая система его языка. Сотворение языка и письменности становится частью этнического предания, мифические или реальные создатели причисляются к лику святых как прародители народа.

Проблема языка нередко превращается в инструмент национализма и ведет к этнолингвистической напряженности или даже конфликтам в многонациональных странах. Притеснение родного языка, который воспринимается как воплощение культуры народа, накаляет страсти и становится средством мобилизации политизированной этничности.

Государство есть и продукт, и создатель народа. Уже для создания племенных союзов требуется государственная власть (хотя бы в виде князей и дружин). Строго очерченная этническая целостность (народ) возникает лишь на зрелой стадии политического развития и формируется там, где есть государство и идеология, защищающая его авторитет и неприкосновенность, где имеются территория и границы, которые приобретают характер этнических.

Так, государство организует информационное пространство этнической общности, создает регулярные централизованные потоки информации и «сгустки» информационной активности, охраняет границу информационного пространства своего народа. Государство организует и содержит институты, которые непосредственно воспроизводят народ (например, армию и школу). Только государство может обеспечить достаточно длительную политическую стабильность, необходимую для созревания большой этнической общности. Государство мобилизует общность на преодоление угроз и этнизирует ее через образ враждебных иных.

Там, где понятие национальности уже вошло в обыденное сознание и стало привычным, люди считают, что этническое самоосознание людей — вещь естественная и существовала всегда и везде. По мнению социальных психологов (например, Т. Шибутани), в настоящее время этнические категории составляют важную основу для стратификации, так как люди считают их естественными подразделениями человечества. 36В действительности это подразделение людей не является естественным и даже появилось не слишком давно.

Границы племен были условны, самосознание их членов выражено слабо. До тех пор, пока не появились антропологи и туристы, «племена» часто не имели даже названия. В Африке названия им присваивали колониальные администрации, произвольно причислявшие к тому или иному «этнониму» различные группы населения. В частности, термин «йоруба», будучи колониальным изобретением XIX в., долгое время оставался «не более чем китайской грамотой» для тех, кого им называли. 37

Совсем недавно категория национальности была неизвестна и просто недоступна для понимания жителями даже некоторых областей Европы. Во время первой переписи 1921 г. в восточных районах Польши, вышедшей из состава Российской империи, крестьяне на вопрос о национальности часто отвечали: «тутейшие» (местные). На вопрос о родном языке они отвечали: «говорим по-просту» (т. е. говорим как простые люди, не как паны). В быту они делили себя на людей «с польской верой» (католиков) и людей «с русской верой» (православных). Сегодня этих крестьян однозначно зачислили бы в белорусы (в соответствии с их разговорным языком), но сами они свое отличие от господ (поляков-католиков) мыслили как социальное и религиозное, а не этническое или национальное. 38

В 1945 г. при переписи в Югославии оказалось невозможно определить этническую принадлежность большой группы населения в Юлийской Краине (юго-западнее Триеста). Местные жители одинаково хорошо владели двумя языками — итальянским и славянским (было трудно определить точно, что это за диалект). Они были католиками, а сведения о своем этническом происхождении считали «несущественными». Часть этих людей потом все же признали себя либо хорватами, либо словенцами. Однако произошло это под административным давлением, а не по внутреннему убеждению.

Во времена Б. Тито термин «мусульманин» стал употребляться как название национальности. Например, в паспорте в графе «национальность» у многих жителей Боснии и Герцеговины было записано «мусульманин», а в графе «вероисповедание» — «атеист».

Большую роль в распространении и внедрении современных понятий этнической (национальной) принадлежности сыграли переписи населения, которые начали проводиться в Европе с середины XIX века. В них этничность, как правило, приписывалась по признаку языка или религии. Так, в Греции, начиная с 1856 г., этничность приписывалась по признаку религии, а потом по двум признакам — языку и религии. Люди стали официально получать «национальность». Таким образом, это очень недавнее изобретение.

Директор Института антропологии и этнографии РАН В.А. Тишков писал в 1990 г.: «В нашей стране вплоть до первых десятилетий XX в., а отчасти и по сегодняшний день, этническое самосознание было и остается на массовом уровне довольно зыбким. Даже, например, у крупных народов Средней Азии и Казахстана, которые квалифицируются по нашей иерархии этнических образований как «социалистические нации», еще в 1920-е гг. преобладали в самосознании и самоназвании локальные или родоплеменные названия. Даже во время двух последних переписей (1979 г. и 1989 г.) некоторые группы в составе узбеков называли себя «тюрк», в связи с чем в Фергане, например, под одним названием оказались два совершенно разных народа — этнографическая группа узбеков и турки-месхетинцы… Многие народы или даже родоплеменные группы, в представлениях и лексиконе которых не было не только самого понятия «нация», но даже иногда и ее названия (азербайджанцы, например, назывались до этого «тюрками»), не только действительно совершили разительные перемены в своем развитии, но и быстро овладели самой идеей нации, включив в нее значительные мифотворческие, сконструированные начала». 39

В Новое время, когда наука в европейских странах начала активно формировать общественное сознание, возникновение слова, обозначающего явление , становилось пусковым событием для того, чтобы этим явлением занялась наука. Истоки теорий национальной идентичности можно найти еще в классической немецкой философии (например, у Шеллинга, который задался вопросом о причинах разделения единого человечества на народы, т. е. об этногенезе ). В XIX в. возникли научные общества (например, Лондонское этнологическое общество), начали выпускать специальные труды. 40Классическими стали работы Л.Г. Моргана «Лига ирокезов» (1852), Дж.С. Милля «Национальность» (1862) и Э. Ренана «Что такое нация» (1882). Однако те научные представления, которые служат инструментом для современного исследователя, вырабатывались уже в ХХ веке. 41