Леонид Шебаршин - Рука Москвы

— Отвечая на этот вопрос, делаю исключение из правила — КГБ никакого отношения к этой семье не имеет.

— Правда ли, что существует так называемая «Синяя книга», издаваемая специально для резидентур КГБ и содержащая имена предателей из числа сотрудников и агентов КГБ, подлежащих уничтожению?

— Я стараюсь следить за публикациями о КГБ в зарубежных и советских изданиях и полагаю, что меня трудно чем-то удивить. Этим вопросом, признаюсь, удивлен. Это что-то или из давно забытых измышлений, или совершенно свежая, хотя и довольно дурно пахнущая выдумка. Ни книг, ни списков такого рода не существует и быть не может. Хочу решительно отвергнуть и заложенную в вопросе инсинуацию о том, что разведка занимается уничтожением каких-то личностей. Пожалуйста, оглянитесь вокруг — на дворе 1990 год. Стоит ли пытаться отягощать нашу действительность зловещими призраками?

Если вас заинтересуют тайные операции американской разведки, допускающие физическую ликвидацию иностранных политических деятелей, готов прислать редакции соответствующие материалы.

— Правда ли, что ПГУ в системе КГБ считается элитой и что почти половина его кадров состоит из бывших партийных работников и их отпрысков?

— Служба в разведке нелегка, но престижна. Это правда. Слово «элита» в нашем обиходе отсутствует — оно как бы выделяет определенную категорию лиц, ставит ее выше других. Разведчики — люди профессионально скромные, тяготеющие к анонимности, неприметности. Есть, разумеется, печальные и теперь широко известные исключения, личности, одержимые страстью к саморекламе любой ценой. Их усилиями, в частности, создавался миф об исключительности разведки, а слова «элита», «элитарный» отдают каким-то особым, рекламным блеском.

Да, в наших рядах есть сотрудники, ранее работавшие в партии, как правило, на выборных должностях. Их немного, каких-либо скидок им не делается, да они на них никогда и не претендовали. Работают они в целом не хуже других.

— Правда ли, что в ПГУ есть отдел дезинформации и что этот отдел, в частности, организовал через своего агента печально известную публикацию о Б. Ельцине в итальянской газете «Репубблика»?

— К публикации в итальянской газете КГБ отношения не имел.

Слово «дезинформация» звучит зловеще, но не пугайтесь — подразделения, именуемого отделом дезинформации, у нас нет. Кое-какие конструктивные шаги в смысле оказания позитивного воздействия на решение того или иного вопроса за рубежом к выгоде нашего Отечества мы действительно предпринимаем. Как это делается — наш секрет, но методы абсолютно цивилизованные.

— Правда ли, что в системе ПГУ существует научно-исследовательский институт разведывательных предложений, в котором работают бывшие диссиденты?

— Научно-исследовательское подразделение у нас есть. Работают в нем весьма подготовленные и толковые люди. Специально бывших диссидентов туда не подбирают. Для сотрудников этого подразделения издавна характерна острота и нетрадиционность подхода к проблемам. Думаю, что этими качествами отличаются не только бывшие диссиденты.

— Правда ли, что минимальный гонорар агентов КГБ составляет 200 долларов, а максимальный — 2 миллиона, как это, говорят, было в случае с попыткой угона французского истребителя «Мираж-IIIE» ливанцем Маттаром?

— Нет, неправда. Данные, которыми вы оперируете, ненадежны.

Мы заботимся о людях, которые нам помогают, ценим их и, разумеется, поддерживаем их материально.

— Правда ли, что руководители КГБ, по делам службы нелегально выезжая на Запад, изменяют свою внешность и пользуются поддельными документами?

— Мы не персонажи бульварных детективных романов и не актеры театра абсурда. Если позволите, несколько слов в завершение нашей беседы.

Комитет госбезопасности и разведка идут по пути гласности. Совершенно необходимо, чтобы советская общественность получала достоверную информацию о их деятельности, убеждалась, что они выполняют важную общегосударственную миссию, что сегодняшние чекисты — это преданные Отечеству, хорошо подготовленные, честные, разумные и интеллигентные люди. За последние годы в комитете вопреки утверждениям недоброжелателей многое сделано для того, чтобы перестроить его работу, эффективнее помогать стране в решении наших общих нелегких проблем. И можно было бы многое рассказать об этом.

К сожалению, наш разговор пошел по другому руслу. Мне пришлось комментировать чьи-то измышления, опровергать недобросовестные вымыслы, рассчитанные, по-русски говоря, на простака. Но терпение — одна из добродетелей разведчика, и я отвечал серьезно и добросовестно.

Боюсь, дело не в том, что наша читающая публика действительно верит стереотипам, которые создают Баррон и компания, авторы детективных романов невысокого пошиба или предатели, пытающиеся спрятать под ворохом «разоблачений» иудино клеймо. Их интересы очевидны и пояснений не требуют.

Хотелось бы, чтобы не только читатели, но прежде всего те, кто формирует общественное мнение, подходили к этим стереотипам со здоровым скептицизмом, видели, как меняется общество и с ним меняются государственные институты, как меняются работающие в них люди. Если в этом требуется наша помощь, мы всегда готовы ее оказать.

(«Правда», 1990, 22 апр., № 112)

Руководитель разведывательного ведомства занимает просторный угловой кабинет на втором этаже современного здания. Генерал охотно идет навстречу моему желанию подробно осмотреть комнату, с тем чтобы потом описать ее для читателей. «Пожалуйста, тут нет никаких секретов».

Действительно, если бы не традиционный для всех чекистских кабинетов портрет Ф. Э. Дзержинского, то с первого взгляда не определить, чем занимается хозяин этого офиса. Две из четырех стен сплошь стеклянные оттого внутри много света, а за окнами открываются прекрасные лесные дали. Деревянная колонна посреди кабинета добавляет ему неказенности. Полки с книгами: изданные на Западе работы о КГБ, справочники по регионам, тома Можаева, Солженицына, Рыбакова. На одной из полок вставленная в рамку фотография шестилетнего мальчика. «Внук», — поясняет генерал. Столик с дюжиной телефонных аппаратов. «Прямая связь со всем миром». Конторка рядом с необремененным бумагами письменным столом. «Иногда работаю стоя — спина болит от долгого сидения».

— Ну что же, начнем беседу, Леонид Владимирович? Похоже, гласность дошла и до ваших высоких заборов. Впервые за всю историю «Правды» на ее страницах выступает руководитель разведки Комитета госбезопасности. Вопросов у нас к вам много, и в соответствии с требованиями нашего строгого времени не все они будут удобными. Может быть, для начала вы в рамках возможного расскажете о структуре советской разведки, главных направлениях ее деятельности?