Тим Вейнер - ФБР. Правдивая история

Салем сообщил ФБР имена и данные почти каждого человека из числа тех, кто входил в заговор с целью взорвать Всемирный торговый центр. Он не знал точки удара. Но его новые друзья сказали ему, что это будет что-то грандиозное, чего мир еще до этого не видел. Это было новое в истории ФБР: разведданные из первых рук о террористическом заговоре в процессе его оформления.

Эту ячейку можно было — и должно! — разоблачить задолго до нанесения ею удара. Но расследование ФБР резко застопорилось в конце июня 1992 года, когда Бюро отказалось от услуг Имада Салема в качестве информатора.

Это решение было принято Карсоном Данбаром — тридцатидевятилетним начальником отдела иностранной контрразведки в Нью-Йорке. Он заподозрил, что Салем — двойной агент, работающий на разведку Египта. Важный момент: страх того, что Салем может оказаться иностранным шпионом, перевесил его предупреждение о террористическом нападении. Но у Данбара и его агентов был более глубокий страх.

«Мы не можем позволить вам сделать бомбу, — сказал Салему агент ФБР Антисев. — Если эта бомба, скажем так, взорвется в синагоге и убьет двух-трех человек и выплывет наружу, что в изготовлении бомбы участвовал агент ФБР, — забудьте об этом; они придут в бешенство, пресса скажет, что мы обо всем знали, на нас подадут в суд, и люди вылетят с работы»[601]. Тогда Бюро пришлось бы нести несказанный позор.

Агент ФБР Флойд была потрясена решением Данбара. «Все было неправильно с самого начала», — сказала она Салему. Она полагала, что «у сотрудников отдела не было «путеводной нити», как действовать… Руководители не знали, что происходит. Они не потрудились изучить историю».

Салем знал историю лучше большинства. Слепой Шейх много лет был одним из руководителей египетской организации «Исламский джихад». Он проповедовал, что политическое насилие разрешено Богом. Его тюремное заключение в Каире стало результатом его идеологической поддержки убийства президента Анвара Садата в 1981 году.

Шейх с полным основанием был в списке террористов, составленном Госдепом, за которыми следовало вести наблюдение, и тем не менее он получил визу на въезд в Соединенные Штаты в 1990 году. Ее выдал сотрудник ЦРУ, работавший консульским чиновником Госдепа, — необъяснимая чудовищная ошибка, так как собственные досье ЦРУ характеризовали его как « самого воинственного суннита-священнослужителя в Египте и ярого сторонника египетского движения «Джихад»[602].

Шейх не делал большого секрета из своих стремлений. «Мы должны быть террористами, — сказал он 16 января 1993 года на службе в бруклинской мечети. — Мы должны терроризировать врагов ислама, вселять в них страх, беспокоить их и сотрясать землю у них под ногами».

«Это сведет весь мир с ума»

Дворцовый переворот обрушился на ФБР 19 февраля 1993 года, в последние часы пребывания у власти президента Джорджа Буша. Уильям Сешнз был обвинен в плохом исполнении своих служебных обязанностей как директор Федерального бюро расследований.

Изолированный в штаб-квартире, отстраненный от своих ежедневных обязанностей, находящийся в состоянии транса от привилегий, которые дала ему его власть, Сешнз растратил ее по мелочам. Бунт внутри Бюро зрел в течение восемнадцати месяцев с того дня, когда Сешнз отправил своего самого сильного соперника, имеющего большие связи, Ревелла — всеобщего любимца в администрациях Рейгана и Буша — служить до конца своей карьеры в Даллас.

Теперь министерство юстиции завершило 194-страничный доклад, в котором судья Сешнз обвинялся в мелкой коррупции — попытках снизить свой подоходный налог; использовании государственных средств для постройки ограды за 9890 долларов, оборудованной средствами безопасности, вокруг своего дома; создании препятствий для расследования сделки его предполагаемой возлюбленной с закладной на дом; присвоении служебных полномочий для собственного удовольствия и комфорта. Ни одно из этих обвинений не носило уголовного характера. Тем не менее доклад читался как политическое и личное обвинение директора в нечестности и недостойном поведении. «Я должен попросить вас сделать для вашего Бюро и вашей страны то, что необходимо, — написал Ревелл Сешнзу. — Уйдите в отставку, пока в вас еще есть подобие достоинства, до того как вы причините дальнейший вред организации, которую, как вы утверждали, чтите и уважаете».

Кандидатуру каждого директора ФБР со времен Гувера утверждал сенат на срок десять лет по усмотрению президента. Буш мог действовать по рекомендации своего министра юстиции и убрать Сешнза с должности до того, как следующий президент будет введен в должность 20 января. Или он мог ничего не делать и предоставить Биллу Клинтону решать эту проблему. Он решил оставить эту проблему новому президенту — недобрый подарок на прощание.

Заняв заносчиво вызывающую позицию, Сешнз отказался признать обвинения. Он сделал вид, что не слышит призывов уйти с поста, хотя они шли из самого Бюро. Прошли шесть месяцев — шесть решающих месяцев, в течение которых пребывающий в состоянии шока и не обладающий никакой властью человек был изолирован в своем кабинете в ФБР.

Способность командовать и руководить ФБР не оказалась среди талантов президента Клинтона. Сешнз сидел, молча выражая свое неповиновение. Первые два кандидата Клинтона на пост министра юстиции быстро провалились. Оба они в нарушение закона нанимали нелегальных иммигранток в качестве нянек детям. Без министра юстиции он едва ли мог уволить главу ФБР. После трех недель пребывания у власти 11 февраля 1993 года Клинтон сделал свой окончательный выбор: Жанет Рено — главный государственный обвинитель в Майами. Она стала первой женщиной — министром юстиции и дольше всех продержалась на этом посту в ХХ веке. Как и для президента, ФБР станет для нее источником постоянных огорчений.

«Когда я приступила к исполнению служебных обязанностей, я быстро узнала, что ФБР не знает, что в нем происходит, — позднее свидетельствовала Рено. — Правая рука не знает, что делает левая»[603]. На заре Интернета агенты жили в 64-килобайтном мире. К тому времени, когда в ФБР была принята на вооружение новая информационная технология, она уже была устаревшей. Рено с потрясением обнаружила, что в ФБР не умеют вести поиски по базам данных, вводить досье в компьютеризованную систему для хранения и извлечения информации. Периферийные отделения работали изолированно друг от друга и от штаб-квартиры. У агентов не было способа связаться друг с другом. Даже в элитной оперативной группе по борьбе с терроризмом картонные папки лежали штабелями на полу, потенциально потрясающие записи прослушанных разговоров оставались непрочитанными из-за нехватки переводчиков, образцы оставались нерассмотренными.