Тим Вейнер - ФБР. Правдивая история

20 августа 1998 года президент Клинтон ответил шквалом крылатых ракет. Мишенями были тренировочные лагеря у города Хост в Афганистане и фармацевтическая фабрика под Хартумом в Судане. В ЦРУ полагали, что бен Ладен находится в этом тренировочном лагере — эти разведданные были уже устаревшими. ЦРУ также сообщило, что фармацевтическая фабрика является производством химического оружия; эти данные оказались очень сомнительными. Эта контратака была воспринята в мире как фиаско в сочетании с публичным признанием президента, что ФБР поймало его на лжи относительно его сексуальной жизни. Его унижение было почти полным, а его импичмент — почти гарантированным.

Луис Фрих прибыл в Найроби за несколько часов до того, как крылатые ракеты начали вращаться в своих пусковых шахтах. «Мы с ним должны были встретиться на следующее утро, — вспоминала посол Бушнелл. — Но в ту ночь я приняла срочный телефонный звонок с сообщением, что прилетает директор ФБР, чтобы немедленно увидеться со мной»[637]. Она вылезла из постели и накинула какую-то одежду. «Когда приехал Фрих, он был вне себя, — сказала посол. — Он только что узнал, что США собираются запустить крылатые ракеты и никто его не предупредил об этом заранее. Он хотел знать, что мне известно — а это было даже меньше того, что знал он, — и какой у меня план».

Фрих, очевидно, боялся, что удары крылатых ракет вызовут восстание исламистов в Кении, где менее чем один человек из десяти был мусульманином. Он сказал послу: «Я полагаю, что вы будете эвакуироваться. Я отзываю личный состав ФБР. У меня в самолете есть пять свободных мест, и я отдам их вам. Вы можете решить, кого вы хотите отправить из страны». После этого он стремительно ушел.

Бушнелл была поражена. Она вызвала к себе домой офицеров службы безопасности. «Мы посмотрели друг на друга, потрясенные и смущенные, — рассказывала она. — Склонные поддаваться гневу кенийцы сочувствовали «Аль-Каиде», а также небольшому числу мусульман в Найроби; почти самое худшее, что мы могли бы пережить, — это ярость людей, возвращавшихся после пятничной молитвы в мечети, находившейся на некотором расстоянии. Мы решили закрыть посольство в полдень, посоветовать людям оставаться дома и посмотреть, что будет, — сказала она. — Ничего. Тем временем сотрудники ФБР в костюмах со всеми своими длинными и короткими «стволами» стали «делать ноги».

Из Африки Фрих увез не всех своих агентов. 27 и 28 августа, через неделю после пуска крылатых ракет, агенты ФБР Джон Антисев и Стив Годен порознь привезли Одеха и аль-Аухали в Нью-Йорк согласно официальной процедуре выдачи уголовных преступников. Без намека на принуждение или угрозу ФБР получило их полные признания наряду с важной информацией о всемирном размахе деятельности «Аль-Каиды». Среди всего прочего аль-Аухали дал телефонный номер в Йемене, который служил для бен Ладена международным коммутатором.

4 ноября 1998 года обвинительный акт, распечатанный в суде Южного округа Нью-Йорка, объявил бен Ладена и двадцать других членов «Аль-Каиды» виновными в осуществлении взрывов посольств США. Десять обвиняемых получили пожизненное заключение. Эль-Хадж, Одех и аль-Аухали были осуждены на основании улик, представленных ФБР.

Государственный обвинитель Патрик Фитцджеральд пытался усилить обвинения, вынудив говорить лживого Али Мохаммеда — главного тайного агента «Аль-Каиды» в Америке. Как позже признавался Мохаммед: «После взрыва в 1998 году я планировал отправиться в Египет, а потом в Афганистан, чтобы встретиться с бен Ладеном. Прежде чем я смог уехать, я был вызван в суд для дачи показаний перед большой коллегией присяжных в Южном округе Нью-Йорка. Я дал показания, немного соврал»[638]. Под присягой он отрицал, что обучал бен Ладена и его людей приемам террористической деятельности, ведению разведки и контрразведки.

Фитцджеральд и агенты ФБР, которые с ним работали в Нью-Йорке, знали, что Али Мохаммед работает на «Аль-Каиду». Они решили арестовать его там и тогда. Два года спустя на открытом суде он признал себя виновным в том, что был первым агентом бен Ладена, глубоко внедрившимся в Америке, и главным в осуществлении взрывов посольств. Потом он исчез; нет никаких записей о его тюремном заключении. Он был помехой для ФБР.

«Арестуйте императора»

После всех судебных процессов «США против бен Ладена» одиннадцать из нападавших были по-прежнему на свободе, включая главного обвиняемого[639].

Опытный государственный обвинитель Элеонор Хилл, которая работала руководителем персонала двух комитетов конгресса по разведке, спросила агента ФБР в Нью-Йорке о стратегии в отношении «Аль-Каиды». «Это все равно что сказать ФБР после Пёрл-Харбора: «Отправляйтесь в Токио и арестуйте императора, — сказал он. — В Южном округе нет крылатых ракет»[640].

Фитцджеральд не хотел ракет. Он хотел бульдозер, чтобы снести Стену.

Министерство юстиции возвело Стену, чтобы исполнить Закон о надзоре за иностранной разведкой (FISA) от 1978 года. На протяжении шестидесяти лет до этого закона ФБР прослушивало телефонные разговоры по приказам министра юстиции или распоряжению Дж. Эдгара Гувера. Двадцать лет после принятия этого закона тайно собиравшиеся федеральные судьи — суд FISA — следили за тем, как ФБР ведет наблюдение за людьми, подозреваемыми в шпионаже и терроризме. Они узаконили применение жучков и прослушивание телефонных разговоров без ордера, которые когда-то применял Гувер по своему усмотрению.

ФБР было предоставлено решать, когда делиться разведывательной информацией с государственными обвинителями. Но оно не раз плохо с этим справлялось. В 1995 году новые инструкции обязывали агентов получить предварительно санкцию из министерства юстиции. Эти правила были плохо написаны и повсеместно толковались неправильно. Руководители ФБР регулировали и усиливали их неправильную интерпретацию. На периферии и в штаб-квартире агенты ФБР, занимавшиеся делами, связанными с разведкой, полагали, что не могут общаться с посторонними, включая других агентов, работавших по уголовным делам.

«Таковы были основные правила, — сказал Фитцджеральд. — Мы могли общаться с агентами ФБР, работавшими по уголовным делам; с полицейским управлением города Нью-Йорка; с другими федеральными правительственными ведомствами, включая разведывательные; с гражданами, иностранными полицейскими и иностранными разведчиками, включая шпионов. Мы делали это. Мы отправлялись за границу, чтобы пообщаться с людьми. Мы могли общаться даже с членами «Аль-Каиды»[641]… Но была группа людей, с которыми нам не было разрешено общаться. Ими были агенты ФБР, сидящие от нас через улицу на Манхэттене и занимающиеся параллельным расследованием. С ними мы общаться не могли».