Тим Вейнер - ФБР. Правдивая история

В Гуантанамо Суфан пытался разговорить аль-Кахтани в течение месяца; там пленника поместили в корабельный карцер — холодную камеру, в которой всю ночь горел свет. Но Суфан не смог воздействовать на него словами.

В октябре армейские офицеры потребовали «участия в допросе аль-Кахтани»[679] и «попросили ФБР отойти в сторонку». Они допрашивали его в двадцать четыре приема, держали на цепи и заставляли делать собачьи трюки, раздевали догола и выводили на люди, морозили до понижения температуры тела, обматывали до шеи клейкой лентой, травили собаками и приказывали молиться на идолов.

К 22 октября 2002 года агенты ФБР в Гуантанамо начали вести досье, которое позже они отнесли к категории «Военные преступления».

Электронное сообщение с Кубы, которое разошлось среди руководящих работников Управления по борьбе с терроризмом в ноябре, предупредило их о том, что видели и слышали агенты. «Тем, кто применяет эти методы, могут быть предъявлены обвинения, против них может быть возбуждено уголовное дело, и они могут быть признаны виновными, — сообщил своим коллегам в штаб-квартире Спайк Боуман, начальник отдела ФБР по исполнению закона о национальной безопасности. — Мы не можем контролировать действия военных. Но мы не должны быть замараны в этом, и нам нужно передать как можно больше информации… Мюллеру как можно скорее»[680].

Никто не передал эту информацию Мюллеру.

Агенты ФБР в Гуантанамо продолжали докладывать о том, что делают их коллеги. Суть их сообщений дошла от юристов ФБР до высшего уровня руководства министерства юстиции. Но ближайшие помощники Мюллера отгородили его от возрастающего накала борьбы — « продолжающейся давней позиционной войны » [681], по словам главного помощника Эшкрофта, которые он произносил в министерстве юстиции, ЦРУ, Пентагоне и Белом доме. Дебаты по поводу допросов, получения разведывательных данных, применения пыток и соблюдения закона продолжались больше года.

Али Суфан решил по-своему. В 2005 году он ушел из ФБР — редкое событие в американской правительственной организации; это был уход в отставку по зову совести как вопрос чести.

«Никто не был потрясен больше»

Мюллер впутался еще в один жестокий спор о власти закона и роли ФБР в ходе продолжающейся борьбы по поводу методов ведения допросов. Вице-президент Клини хотел послать американских военных в мусульманский анклав в Лакавонну — бесперспективный город к северу от Нью-Йорка у канадской границы. Войска должны были схватить шести человек, подозреваемых в оказании содействия «Аль-Каиде» (все они были американцами), предъявить им обвинение в принадлежности к вражескому воюющему лагерю и отправить их в Гуантанамо навсегда.

Боялись, что подозреваемые в Лакавонне, будучи засекреченной группой тайных агентов «Аль-Каиды» в Америке, являются бомбой замедленного действия. Все они были родом из Йемена, все уехали сначала в Афганистан. Но Мюллер убедил Белый дом позволить ФБР устроить на них облаву вместо того, чтобы посылать армию.

В этом расследовании объединились силы агентов ФБР, ЦРУ и Агентства национальной безопасности. 3 ноября 2002 года они в мгновение ока приехали в Йемен по труднодоступной дороге, когда многоцелевой беспилотный летательный аппарат «Хищник», вооруженный противотанковой управляемой ракетой «Хеллфайер», уничтожил небольшой грузовик с двумя разыскиваемыми террористами, находившимися среди его пассажиров. Один из них был членом «Аль-Каиды», участвовавшим в осуществлении подрыва ракетного эсминца «Коул». Он был вычислен благодаря расследованию Суфана, глубокому анализу данных Агентства национальной безопасности и слежке ЦРУ. Другим был Камал Дервиш, который жил в Лакавонне, общался с арестованными подозреваемыми и советовал им ехать в Афганистан. В этом деле для него был готов обвинительный акт, скрепленный печатью. Его при говор был окончательным: он стал первым американцем, выбранным в качестве мишени и убитым американцами в войне с террором.

Когда президент Буш 28 января 2003 года в своем обращении «О положении страны» (общепринятое название ежегодного послания президента конгрессу США, введено Франклином Рузвельтом в 1935 году. — Пер. ) выдвинул убедительные доводы в пользу более масштабной войны с Ираком, он назвал шесть человек в Лакавонне ячейкой «Аль-Каиды». ФБР пришло к выводу, что это не так. Не было выявлено доказательств того, что они планировали теракт. Они не были засекреченными агентами. Они были покладистыми молодыми людьми, которые смиренно сотрудничали с правительством. Они получили сравнительно небольшие сроки — семь лет тюремного заключения. Трое из них вошли в федеральную программу защиты свидетелей и давали показания от лица Соединенных Штатов на трибуналах в Гуантанамо.

Это дело послужило началом горячих споров в штаб-квартире, которые продолжились после того, как подозреваемые признали себя виновными. Если бы в ФБР думали как в разведывательной службе, то оно поработало бы с одним или несколькими подозреваемыми из Лакавонны с целью их проникновения в «Аль-Каиду» в Афганистане. Не следовало ли Бюро завербовать их в шпионы, вместо того чтобы арестовывать?

Мюллер не умел решать такие вопросы. Бюро по-прежнему не могло использовать разведданные как оружие для обеспечения национальной безопасности. Все его силы отнимало реагирование на события дня, часа, минуты. Оно не могло заглянуть за горизонт. Мюллеру и его заместителям было трудно увидеть что-то выходящее за пределы их рабочих столов. Мюллер пытался удвоить в ФБР число агентов по борьбе с терроризмом и аналитиков, но управленческий аппарат работал с невыносимой инерцией.

К тому времени, когда 19 марта 2003 году Соединенные Штаты начали войну с Ираком, Мюллер и его новый директор Управления по борьбе с терроризмом Ларри Медфорд — уже третий человек за четырнадцать месяцев, который пришел на этот пост, — ежедневно подвергались граду сотен сообщений с угрозами с Ближнего Востока. Они были вызваны провалами тщательно культивированных Мюллером договоренностей с судом по надзору за иностранной разведывательной деятельностью в отношении роли ФБР в секретной программе «Звездный ветер». Белый дом незадолго до этого приказал Бюро расследовать угрозу, которую представляли собой десятки тысяч иракцев, живших в Соединенных Штатах. Комиссия конгресса по расследованию терактов 11 сентября собиралась проводить свои первые публичные слушания, и казалось несомненным, что директор будет вызван, чтобы отчитаться за неудачи ФБР — прошлые и настоящие. Бесконечно звонившие телефоны и требования остановить следующий теракт, а также менталитет военного времени, сложившийся у президента, — все это угнетающе действовало на некоторых агентов. 29 апреля разбуженный в 4:30 телефонным звонком начальник иранского отдела Управления по борьбе с терроризмом застрелился из своего собственного оружия.