Джейн Джекобс - Закат Америки. Впереди Средневековье.

Теперь половина населения Канады живёт в пяти крупнейших городах; ещё 30 процентов — в поселениях свыше десяти тысяч жителей, в основном расположенных в пригородах крупнейших городов. Внегородская часть экономики Канады, включая лесоразработки, добычу полезных ископаемых и рыболовство, создаёт порядка 3 процентов ВВП. Вся остальная экономика зависит от туризма, шоу-бизнеса, искусства, технических разработок и исследований, издательского дела, промышленности, оптовой и розничной торговли, здравоохранения, образования и других услуг, поддерживаемых из бюджета. Канадские муниципалитеты — это уже не жалкие деревни. Их опыт и творческие возможности несопоставимо выше, чем у федеральных и провинциальных агентств или законодательных собраний. Горожане обладают всеми необходимыми способностями, чтобы выявлять, диагностировать и решать местные проблемы. Даже небольшие муниципалитеты достаточно компетентны, чтобы понимать, где можно получить необходимую квалифицированную помощь. Тем не менее абсолютный анахронизм отношений провинций с «районами» никуда не исчез. Когда в 1982 году Конституцию «национализировали», объявив канадским, а не британским документом, в неё были добавлены основные права человека. Но ничего не было сделано, чтобы изменить отношения между муниципалитетами и провинциями.

Муниципалитеты не стоят на месте. В каждый момент времени у каждого из них обостряются свои проблемы. И у каждого могут быть свои возможности для их творческого решения. Эти возможности представляют несомненную ценность, но централизованное планирование, осуществляемое что левыми, что консерваторами, очень мало опирается на знание и творчество городов. Оно душит инновации и лишено эффективности уже потому, что замыкается само на себя. Оно обходится без обратной связи, несущей в себе тонкое, многообразное знание.

С середины 1950-х до начала 1990-х годов Торонто в целом недурно справлялся со своими делами, увеличивая налогооблагаемую базу, наращивая многообразие продукции и услуг за счёт нескольких волн импортозамещающей активности. Однако под оболочкой процветания и уверенности многое шло скверно. Адаптация города к новым все более серьёзным нуждам легла на доходы от налога на недвижимость тяжким бременем, объём которого в 1867 году никто не мог предвидеть. Сюда следует отнести, к примеру, затраты на инспектирование ресторанных кухонь, консервных фабрик и прочей пищевой индустрии; врачебные инспекции в домах престарелых; расходы на социальную помощь; на пляжных спасателей и инструкторов для школьных плавательных бассейнов; архивистов; затраты на программы в парках; на жалованье садовников, предотвращающих болезни деревьев в парках и на улицах, зоологов, которые следят за тем, чтобы предотвратить эпизоотии в природном комплексе; на эксперименты с переработкой отходов; на борьбу с ненавистью и отсутствием толерантности на этнической почве… — все элементы сложной ткани современного города.

Часть стоимости городской жизни и городской инфраструктуры достаточно разумно распределена между жителями — они несут разную нагрузку в соответствии со своей платёжеспособностью. Другая часть находится в разумной зависимости от развития экономики. Эта вторая часть строится из налогов, право взимать которые сосредоточили в своих руках так называемые высшие власти. Из-за этого муниципалитеты оказались вынуждены десятилетие за десятилетием все более увеличивать налог на недвижимость. Можно сравнить это с историей верблюда, поклажу которого наращивают по соломинке, пока последняя не переломит ему хребет. Наступил момент, когда налог на недвижимость в сфере малого бизнеса — прачечных, ресторанов, малых магазинов — стал такой нагрузкой на себестоимость, что многие предприятия оказались на грани банкротства и закрытия дела, что ударило бы и по работникам, и по поставщикам. Предложение разделить финансовую нагрузку на домовладения и на бизнес на первый взгляд казалось разумным выходом из тупика. Но не стало им. Обособление [44] В целом соответствует перекрёстному субсидированию в российских условиях. (Прим. пер.) было и обманчивым, и неравноправным, передав в руки провинции ещё большие возможности манипулирования городом с теми разрушительными последствиями, которых я уже касалась.

Провинция выстроила дополнительный уровень управления, именуемый «Метро». Оно должно было координировать управление между городом и его собственными районами-пригородами. Метро сконструировали таким образом, чтобы иметь гарантию: когда субкультура пригородов, зависимых от автомобиля и лишённых соседских сообществ, сталкивается с субкультурой города, жители центральной части всегда оказываются в меньшинстве. Управление Метро превратилось в арену бесконечных сражений. Плохо разграниченные части города-монстра боролись за свою долю средств от налога на недвижимость. Они начали подрывать основы системы общественного транспорта, настаивая на том, чтобы на неё легли расходы по содержанию пригородных маршрутов. «Решением» стало то, что городской транспорт, вполне успешно справлявшийся со своими расходами, должен был теперь субсидировать неэффективные маршруты, пока не был совершенно обескровлен.

В 1998 году конфликт между финансовыми и социальными элементами в структуре Метро приобрёл характер катастрофы. Проблема предельно обострилась, когда плохо функционирующие части были объединены в одно правительство города Торонто. Это было сделано вопреки результатам местного референдума, не признанного властями провинции. Провинция обещала, что слияние приведёт к экономии средств. Этого не случилось, дороговизна сохранилась. Причины, отчасти неотвратимые, отчасти связанные с безответственностью, отчасти — с явной коррупцией, все были разрушительными. Именно с этого момента упадок Торонто стал очевиден и нарастал с пугающей скоростью.

Иные обеспокоенные и разгневанные канадцы настаивают на том, что большие города вместе с пригородами должны выйти из существующих провинций и образовать свои провинции, подчинённые федеральному правительству [45] Ричард Гилберт, бывший директор Канадского института урбанистики и в прошлом член городского совета Торонто, а теперь президент Канадской федерации муниципалитетов, утверждает, что Канаде необходимы местное, региональное и федеральное правительство, но нет нужды в провинциальном. Он выступает в защиту признания «естественных» регионов, которые в отдельных случаях могут совпасть по границам с нынешними провинциями, а в других не совпасть с ними. Он приводит убедительные доводы в пользу того, что статус и полномочия провинций должны быть переданы Монреалю и Торонто, приводя плюсы и минусы реализации этой идеи. Он считает, что главным преимуществом для страны как целого стало бы присутствие голоса городов на федеральных-провинциальных конференциях, на которых фактически определяется и принимается направление национальной политики. . Это могло бы засыпать пропасть, которая отсекла общественные ресурсы от субсидиарности и финансовой прозрачности. Возможно, они правы. Но это похоже на то, как если бы мы пытались забить канцелярскую кнопку с помощью кувалды. Более мягким средством была бы законодательно оформленная передача муниципалитетам фиксированной доли подоходного налога, который уходит сейчас федеральному правительству, или доли федерального налога с продаж, являющегося лишь иной формой НДС. В этом случае муниципалитеты могли бы участвовать в инвестициях, возможных при развитии экономики. Наверное, наилучшим вариантом было бы соединение обоих этих действий. Поскольку поступления средств идут по несвязанным каналам, в объёме, зафиксированном законом, так называемые высшие власти утратили бы способность манипулировать городским управлением и стандартизировать политику городов. Ведь стандартизация порождает застой.