Елена Обичкина - Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

Альянса. Мотивы этого поворота лежат в уроках Боснийского кризиса, показавшего, что для Франции – страны, задействовавшей наибольшие

военные и дипломатические средства в конфликте, одинаково опасно как

самоустранение США от попыток урегулирования кризиса, так и

самостоятельное вмешательство американцев вне рамок

Североатлантического Союза. Кроме того, успехи американцев в

урегулировании кризисов в Персидском заливе и в Боснии создавали

опасность маргинализации Франции, её непричастности к силам, эффективность которых была столь наглядно продемонстрирована. Речь шла о

приспособлении политики Франции и НАТО к новому стратегическому

контексту в Европе.

Сближение с Альянсом проявилось и на институциональном уровне: с

весны 1993 г. французский представитель вернулся в Военный комитет НАТО

для обсуждения мероприятий, выходящих за рамки использования ст.5, в

которых участвовала Франция69. На встрече министров обороны НАТО в

Севилье (сентябрь 1994) было заявлено, что впредь не исключается

французское участие в этих встречах. Несмотря на сдержанное отношение к

планам реформы НАТО, Франция в 1992 г. присоединилась к созданию Совета

69 В декабре 1995 г., уже при новом президенте Ж.Шираке Франция заявила, что она постоянно будет

участвовать в заседаниях Комитета.

222

североатлантического сотрудничества (СОСОNA), а в 1993 г. - к программе

«Партнёрство во имя мира» и в 1994 г. – к принципам расширения Альянса на

восток.

Организационное сотрудничество дополнилось операционным: во

время саммита НАТО в Брюсселе (январь 1994) Франция подписалась под

концепцией создания GFIM70, предложенной США. Тем самым она не только

признала возможность для европейцев, в частности для ЗЕС, призвать на

помощь коллективные силы НАТО для вмешательства на периферии ЕС, но

также перспективу вхождения французских сил в соединённые

многонациональные вооружённые силы НАТО, приспособленные к

действиям, выходящим за рамки ст.5.(GFIM), с участием и под контролем

американцев. Впервые с 1966 г. в повестку дня было поставлено

возобновление военных связей Франции с НАТО. Доказательством этого стала

поддержка Францией ультиматума НАТО с требованием снятия сербской

блокады Сараево, выдвинутого во время саммита в Брюсселе в феврале 1994 г.

Впервые за последние десятилетия у французского правительства появился

повод для заключения, что франко-американская пара стала «наиболее

зримым фактором динамизма» Альянса71.

Однако то, что эта оптимистическая оценка исходит от голлиста

А.Жюппе, министра иностранных дел в правительстве Э.Балладюра и

премьер-министра правительства правых в первые годы президенства

Ж.Ширака, не должно вводить в заблуждение относительно политического

источника сближения Франции с НАТО в середине 90-х годов: его порой

искали во влиянии правого парламентского большинства и правительства

Балладюра, пришедшего к власти в марте 1993 г., в то время как

дипломатические неудачи начала 90-х годов списывали на «выдохшихся»

70 Groupes de Forces interarmees multinationales – GFIM – Группы многонациональных межармейских сил

НАТО.

71 Juppй A. Quel horizon pour la politique йtrangиre de la France?// PE. – 1995. - N1. P. 245-259.

223

социалистов72. Изменение французской позиции было следствием

реалистичной оценки возможностей ЕС в области безопасности и способности

Франции увлечь своих европейских партнёров и союзников идеей

европейской оборонной идентичности.

б. Неоголлистская формула трансатлантического сотрудничества

Продолжая курс на нормализацию отношений с НАТО, Ж.Ширак

следовал по пути своего предшественника по двум стратегическим линиям: сближение с военной организацией НАТО и европеистское видение будущего

Североатлантического альянса. Франция извлекла уроки из трансформации

стратегического контекста после холодной войны. В классической

голлистской традиции особые отношения Франции с НАТО вписываются в

стремление уравновесить американское влияние в Европе, вернув старому

континенту, а главное – Франции, былое значение. В своё время де Голль

попробовал преодолеть американскую гегемонию тремя способами:

- в 1958 г. он предложил реформировать НАТО, создав внутри неё

франко-англо-американский триумвират, который должен был стать во главе

либерального мира;

- в 1961-1962 гг. план Фуше, инспирированный де Голлем, предлагал создать политический союз европейских государств;

- в 1963 г. он пытался реализовать идею франко-германской пары –ядра западноевропейской интеграции, которое должно было дистанцироваться

от США.

Ни реформа НАТО, ни план Фуше, ни франко-германский тандем (в

том виде, который хотел ему придать де Голль) тогда не были приняты

партнёрами Франции. Единственным воплощением стремления Франции к

военной и политической независимости от США стал её выход из военной

72 Moisi D. De Mitterand а Chirac // PE. – 1995. - N4. P. 853.

224

организации НАТО. Поэтому во французском политическом лексиконе с

1966 г. существует разграничение понятий. Атлантический Альянс

подразумевает коалицию государств, взаимные обязательства которых

сформулированы Вашингтонским договором 1949 г., не предусматривающим

автоматизма военных обязательств в случае агрессии против одного из его

участников. НАТО – организационная форма Альянса, сложившаяся в 1951-52 гг., в результате подписания различных соглашений, которые учреждали

объединённые военные командования и интегрированную военную систему и

ограничивали суверенитет стран-участниц. Критике со стороны Франции

подвергалась именно НАТО, но не Альянс, поскольку голлистская концепция

атлантического союза была концепцией альянса (Union, Allience) в его

традиционной форме – союза, «функционирующего на основе обычных

принципов коалиции, но не затрагивающих ни в коей мере понятия

национального суверенитета»73.

Известно, что все европейские партнёры Франции продолжали

принимать американское лидерство и считали его оправданным, демократичным и удобным, отвечающим задаче обеспечения их безопасности.

Что касается европейской идентичности безопасности, то для них по-

прежнему важнее было единство в экономическом благополучии и

стабильности, нежели политическая и военная ответственность ЕС. Однако

Франция после Маастрихта не прекращала попыток усилить политическую и

оборонную идентичность ЕС, стараясь опереться на франко-германскую ось

интеграции: она настаивала на автономизации европейской обороны от НАТО

в опоре на ЗЕС, затем стремилась явочным путём, «снизу», независимо от