Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»

Под интеграцией обычно понимается сближение, взаимопроникновение подобных величин, формирование на этой основе общих пространств: экономических, политических, общественных, ценностных. Политическая интеграция при этом подразумевает не только тесное взаимодействие однотипных государств и обществ, находящихся на сходных стадиях экономического, социального, политического развития, как это имело место в Западной Европе после Второй мировой войны, но и притяжение более «продвинутыми» государствами тех, кто определился с вектором преодоления своего отставания. Двигателем интеграции с обеих сторон – принимающей и вступающей – являются прежде всего элиты, увидевшие необходимость выхода за пределы замкнутых локальных (региональных) пространств.

Непосредственным предшественником современной интеграции был традиционный империализм. На протяжении Нового времени европейские державы создали несколько империй, которые к моменту окончания Первой мировой войны управляли почти третью (32,3 %) населения Земли, контролировали свыше двух пятых (42,9 %) земной суши 20и безусловно господствовали в Мировом океане. Неумение великих держав регулировать свои разногласия, не прибегая к военной силе, неспособность их элит увидеть уже сформировавшуюся к началу XX в. общность коренных экономических и общественных интересов привели к трагедии «двухфазного» мирового конфликта 1914–1945 гг. Империи Нового времени, однако, были политически и стратегически интегрированными «сверху», но при этом внутренне разнородными и разноуровневыми конструкциями, основанными на силе и подчинении. Чем успешнее проходило развитие их «низших», наиболее отсталых этажей, тем ближе подходили империи в целом к точке распада 21.

Национализм народов зависимых стран сумел победить традиционный империализм. В 1945 г. членами ООН состояли 50 государств; в 2005 г. – уже 191. Тем не менее увеличение их числа шло параллельно углублению кризиса традиционного национального государства и, соответственно, вестфальского принципа примата государственного суверенитета в международных отношениях. Среди вновь образованных государств широкое распространение получил синдром падающих (или несостоявшихся) государств (failed states). Одновременно произошел «взрыв» связей на негосударственном уровне. Интеграция, таким образом, возвращается, но не на имперском, а на транснациональном уровне. Ведущую роль в ней играют не военные флоты и отряды завоевателей, соревнующиеся, кто раньше поднимет свой национальный флаг над той или иной далекой территорией, а движение капиталов, потоки иммигрантов и распространение информации.

Вопрос о членстве Российской Федерации в мировом сообществе был решен в момент распада СССР. Вместе с ядерным оружием Советского Союза Россия при поддержке всех ведущих государств унаследовала место СССР в Совете Безопасности ООН и во всех других международных организациях. В глазах Б. Ельцина, правительства и большинства населения страны Российская Федерация являлась государством – продолжателем СССР. Фактически этот тезис был принят всеми другими странами включая остальные республики бывшего Союза. Сложнее обстояло дело с перспективами интеграции России в международное общество.

К 1991 г., когда «холодная война» окончательно закончилась в связи с исчезновением СССР, Запад вместо сплоченного враждебного лагеря оказался лицом к лицу с множеством его больших и малых осколков, и практически все они являлись источниками реальных или потенциальных угроз, опасностей или рисков. Эта ситуация привела западных лидеров к выработке двойной стратегии – постепенной интеграции бывших союзников СССР и некоторых бывших советских республик в западное общество и одновременного вовлечения России – основного наследника Советского Союза – в систему «особых отношений» с США и Европой. Со своей стороны российское руководство на протяжении 1990-х годов эволюционировало от попыток интеграции на собственных условиях к стремлению реконструировать Россию как современную великую державу.

К началу XXI столетия стало совершенно ясно, что Россия всерьез стремится интегрироваться в мировую экономическую систему, но при этом намерена оставаться независимой (как от Запада, так и от Востока) политической и стратегической величиной, претендующей на существенную роль в глобальном управлении международной системой. Одновременно стало очевидно, что западные институты (НАТО, Европейский союз, система формальных военно-политических союзов США) могут включить в число своих членов наряду с Балканами и Турцией также Украину и некоторые другие новые государства бывшего СССР, но при этом Российская Федерация – во всяком случае, на перспективу до 2025 г. – останется за пределами этой системы институтов.

Именно в этом контексте стоит сейчас проблема отношений Россия – Запад. В принципе Россия идет тем же путем капиталистического развития, как и ее непосредственные западные соседи. В то же время у нее иное историческое наследие, чем у Польши или Украины, иное самосознание населения и иные амбиции элит, чем в Турции. Традиции самодержавия и великодержавия – реальные факторы сегодняшней ситуации, которые не исчезнут и завтра 22. Как в таких условиях избежать превращения интеграции в бесперспективную – это надо подчеркнуть – попытку подчинения России Западу? Как выстраивать отношения между географически расширившимся, изменившим свою структуру (от моно– к биполярной) западным обществом и страной, хотя и крупной, но уступающей США и ЕС, коллективному Западу уже сейчас в десятки раз по величине валового внутреннего продукта, сумме военных расходов и многократно – по численности населения? 23

Попытка разобраться в этом вопросе приводит к необходимости исследования соотношения между двумя потребностями России XXI в.: с одной стороны, стремлением утвердить свою обновленную идентичность и, с другой стороны, необходимостью не только экономической, но и более широкой – социальной и политической – интеграции с наиболее продвинутой частью современного мира – международным обществом, проще говоря – Западом.

Прежде чем сосредоточиться на проблеме российско-западных отношений, необходимо разобраться в феномене современного Запада, его генезисе как политического образования. Для целей нашего исследования особенно важно проследить эволюцию «мирового Запада» на протяжении XX в.

ПЕРВОЙ СОВРЕМЕННОЙ ИНКАРНАЦИЕЙ политического и стратегического Запада 24стала англофранцузская Антанта, основанная в 1904 г. Этот союз отличался от других коалиций европейских держав несколькими важными особенностями. Во-первых, Антанта знаменовала «вечный мир», положив конец исторической вражде между двумя великими державами Европы и постоянными соперниками – Англией и Францией. Присоединение России к этому союзу еще более укрепляло дружественные русско-французские отношения и создавало условия для урегулирования русско-английских противоречий на Среднем Востоке и прекращения Большой игры на основе признания сторонами статус-кво 25.