Владислав Иноземцев - Как санкции ударят по России

Совершенно понятно, почему в России все 2000-е годы и позже ВВП рос быстрее промышленного производства, тогда как и в Китае, и в Бразилии именно индустриальный сектор является локомотивом роста. Мы же развиваемся за счет сферы услуг и розничной торговли — но они остановятся, как только перестанут расти доходы населения.

Российская экономика останавливается потому, что государство активно обескровливает ее — как прямо (через налоги, которые затем тратятся без пользы для реального сектора), так и косвенно (через ухудшение предпринимательского климата, вызывающее сокращение частных инвестиций и бегство капитала). При этом надо признать, что россияне в большинстве своем — активные и предприимчивые люди, и усилия правительства по дестимулированию экономики могли бы дать эффект намного раньше.

Властям потребовалось целых два года, чтобы героическими усилиями убить естественное посткризисное восстановление, зато результат впечатляет: более 70 % предпринимателей не собираются наращивать инвестиции; почти 10 % жителей очень хотят уехать из страны, а 44 % подумывают об этом; более половины россиян не уверены в дальнейшем росте благосостояния. При таких показателях возобновления роста не приходится ждать без смены экономической парадигмы. A смениться она в современной России может только со сменой единственного политика страны — Владимира Путина. Его же уход выглядит до 2024 года практически невероятным. Поэтому, я думаю, нас ждет десятилетие экономической стагнации.

Причем, вернусь к началу, именно стагнации, а не спада. Нынешняя власть не способна запустить рост, но имеет все инструменты для того, чтобы не допустить кризиса. Для повышения темпов развития нужно раскрепощение частной инициативы, чего В. Путин, как явствует из проводимой политики, категорически не приемлет. Но кризис опасен, так как подрывает стабильность, о которой он постоянно печется. Власть может распечатать резервы, медленно девальвировать рубль, нарастить государственный долг, даже пойти на увеличение эмиссии — и все это будет поддерживать экономику на плаву. Но не служить ее развитию. Как не служит ему сегодня само существующее Российское государство.

Поэтому в ближайшие годы в экономике стоит ожидать такой же «околонулевой» стабильности, какая уже установилась в России в политической сфере. Переживем ли мы десятилетие без роста? Почти наверняка. Последуют ли за ним перемены? Несомненно.

Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Последний год экономического роста» // Московский комсомолец, 2013,26 декабря 2013 г., с. 3.

Угроза западных санкций заставила задуматься о главной угрозе, маячащей перед российской экономикой: падению мировых цен на нефть. O том, что цены на нефть скоро резко упадут, не говорит сейчас только ленивый.

Ha чем основаны эти страхи? Как минимум на четырех обстоятельствах.

Во-первых, говорится, что темп роста спроса на нефть (а ее потребление выросло в последние 25 лет на 35 %) снизится, по мере того как китайская и другие развивающиеся экономики замедлятся. Во-вторых, утверждается, что новые технологии добычи обеспечивают рост запасов нефти куда больший, чем рост производства, и потому нефть может перестать быть редкой, что обеспечивало ей высокую цену.

В-третьих, упоминаются требования экологов, которые могут перенести акцент на неуглеводородные источники энергии. В-четвертых, подчеркивается преходящий характер спекуляций на нефтяных фьючерсах и возможность ограничений таковых со стороны финансовых властей, что способно привести к резкому обрушению рынка.

Однако пока заметить влияние этих факторов трудно. C 2007 по первый квартал 2014 года среднегодовые цены на нефть марки Brent оставались поразительно устойчивыми: $72,4/барр. в 2007 году, $97,3/барр. в 2008-м, $66,0/барр. в 2009-м, $79,5/барр. в 2010-м, $111,3/барр. в 2011-м, $111,7/барр. в 2012-м, $108,0/барр. в 2013-м и $105,8/барр. в первом квартале 2014 года. В последние четыре года колебания не превышали 3–5 % — рекорд стабильности, невиданный с рубежа 1960-х и 1970-х годов.

Все это время производство подтягивалось за спросом, серьезных проблем не возникало. Почему же сейчас аналитики пророчат крах? Ha мой взгляд, перспективы нефтяного рынка довольно безоблачны и на это есть как минимум четыре причины.

Первая, и самая фундаментальная причина, — экономика ведущих стран приспособилась к сложившимся ценовым пропорциям. Резко выросшая энергоэффективность позволяет не только экономить топливо, но и дорого за него платить. B 2012 году все автомобили Германии потребляли на 20 % меньше бензина, чем автомобильный парк ФРГ в 1974 году.

Цены на нефть растут, но расходы на энергоносители в экономике сокращаются. Сегодня в США потребляется 6,85 млрд барр. нефти в год — ее текущая стоимость составила в 2013 году $740 млрд, или 4,45 % американского ВВП. B EC в 2013 году было использовано 4,65 млрд барр. нефти на $507 млрд, что составило 2,85 % ВВП Евросоюза. B 1983 году соответствующие показатели для США и ЕС-12 составляли 4,84 % ВВП и 3,75 % ВВП.

A чем меньше роль энергоносителей в расходах, тем выше могут быть цены на них, не нанося существенного вреда экономическому росту. B 2003–2004 годах многие экономисты всерьез утверждали, что рост цен с тогдашних $30–35/барр. до хотя бы $60/барр. приведет мировую экономику к краху. И что-то подобное действительно произошло? Отнюдь. Поэтому рост цены до $120 и даже $150/ барр. вряд ли остановит экономический рост — а значит, «противопоказаний» против такого повышательного тренда нет.

Вторая причина — геополитическая. За последние полтора десятилетия в мире многое изменилось. C одной стороны, исламский мир и страны Персидского залива стали источником существенной нестабильности и головной боли для Запада. С другой стороны, набравший темп Китай превратился во вторую по мощи державу мира, которая бросает вызов США.

Из этого вытекают два обстоятельства. Мусульманский мир не стоит дестабилизировать — а это обеспечивается лишь высокими ценами на нефть. Бюджет Саудовской Аравии, например, сбалансирован при $85–90/барр. — а об «арабской весне» в этой стране не мечтает никто.

Китай в отличие от США остается преимущественно индустриальной страной и потребляет больше нефти на доллар произведенного валового продукта, чем Америка, следовательно, именно он окажется бенефициаром снижающихся цен на сырье, если они станут реальностью. Дестабилизировать наиболее «антиамериканский» регион мира и в то же время усиливать главного соперника — не слишком ли высокая для Америки цена новой игры на понижение?