С.Г. Кара-Мурза - Порочные круги постсоветской России т.1

Своим бывшим колхозникам он на собрании откровенно объяснил суть этого порядка: «Будет прусский путь! А вы знаете, что такое прусский путь?.. Да это очень просто: это я буду помещиком, а вы все будете мои холопы!» Такова культура нового помещика, «справного хозяина».

А вот что пишет (в 2010 г.) Лев Любимов, заместитель научного руководителя Государственного университета Высшей школы экономики — «мозгового центра», главного разработчика программ реформирования важнейших экономических и социальных систем РФ: «У нас все сильно не в порядке с сельской местностью. Эти местности — а их число несметно в Центральной России — дают в российский ВВП ноль, но потребляют из него немало. А главное — они отравляют жизнь десяткам миллионов добропорядочных россиян. Вдобавок эти местности — один из сильнейших источников социального загрязнения нашего общества.

Создавать в таких местностях рабочие места накладно и бесполезно — эти самобезработные, как уже говорилось, работать не будут “принципиально”. А принудительный труд осужден на уровне и международного, и национального права. Что же делать? Или мы вновь в культурной ловушке, из которой выхода нет?

Одно делать нужно немедленно — изымать детей из семей этих “безработных” и растить их в интернатах (которые, конечно, нужно построить), чтобы сформировать у них навыки цивилизованной жизни, дать общее образование и втолкнуть в какой-то уровень профессионального образования. То есть их надо из этой среды извлекать. А в саму среду всеми силами заманивать, внедрять нормальные семьи (отставников, иммигрантов и т. д.), создавая очаги культурной социальной структуры» [32].

Это уже такой разрыв культуры, какой, по мнению Питирима Сорокина, потенциально ведет к гражданской войне!

Вот факт из истории науки. В России дарвинизм был быстро воспринят как биологами, так и широкой культурной средой. Но идеологические воззрения этой среды в 60-70-х гг. XIX в. были несовместимы с мальтузианской компонентой дарвинизма. Произошла адаптация дарвинизма к русской культурной среде (в США об этом эпизоде в истории науки даже вышла книга «Дарвин без Мальтуса»), так что концепция межвидовой борьбы за существование была потеснена теорией межвидовой взаимопомощи (Кропоткина). Социал-дарвинизм и его идеологические продукты были так противны — не то что разуму, а даже чувству российской интеллигенции, — что о нем даже не спорили и не говорили. И вдруг, в России на пороге XXI в., под знаменем демократии — такой выброс социал-дарвинизма и социального расизма! Запад пережил его сто лет назад, теперь это там — неприличный предрассудок, а мы угодили в этот зоопарк.

Опасный нарыв вырос в одном из течений российской гуманитарной интеллигенции. Представители этого течения активны в медийном пространстве и заслуживают внимания. Их идея — постиндустриализм, для прорыва в который якобы требуется «революция интеллектуалов». Они мечтают о выведении не просто новой породы людей («сверхчеловек» — это для них уже мелко), а нового биологического вида, который даже не сможет давать с людьми потомства. Этот вид и возникнет в ходе «революции интеллектуалов», подобно тому как мессианский «класс-для-себя» должен был возникнуть в ходе пролетарской революции в странах цивилизованного Запада.

Информационное агентство «Росбалт» учредило что-то вроде школы Лонжюмо и осуществляют в Петербургском университете проект «Мировые интеллектуалы в Петербурге», в рамках которого с докладами выступают «признанные мировые интеллектуалы и лидеры влияния».

Доктор философских наук А.М. Буровский ведет там такие речи (2008): «Неандерталец развивался менее эффективно, он был вытеснен и уничтожен. Вероятно, в наше время мы переживаем точно такую же эпоху. “Цивилизованные” людены все дальше от остального человечества — даже анатомически, а тем более физиологически и психологически… Различия накапливаются, мы все меньше видим равных себе в генетически неполноценных сородичах или в людях с периферии цивилизации. Вероятно, так же и эректус был агрессивен к австралопитеку, не способному овладеть членораздельной речью. А сапиенс убивал и ел эректусов, не понимавших искусства, промысловой магии и сложных форм культуры».

Это говорит в XXI в. с кафедры Петербургского университета — цитадели русской культуры — профессор двух вузов! Читаем далее рассуждения Буровского об «интеллектуалах-люденах» и обычных людях: «Молодые люди из этих слоев вряд ли будут способны соединиться — даже на чисто биологическом уровне. Малограмотный пролетариат малопривлекателен для люденов. И для мужчин, и для женщин. Мы просто не видим в них самцов и самок, они нам с этой точки зрения не интересны. Иногда мужчине-людену даже не понятно, что самка человека с ним кокетничает. А если даже он понимает, что она делает, его “не заводит”. Поведение текущей суки или кошки вполне “читаемо” для человека, но совершенно не воспринимается как сигнал — принять участие в игре. Я не раз наблюдал, как интеллигентные мальчики в экспедициях прилагали большие усилия, чтобы соблазнить самку местных пролетариев» [9].

Все эти «лидеры влияния», которые соединились в проект «Постчеловечество», уже переносят его в плоскость политических и экономических программ. Под этот проект подводится философская база со ссылкой на Маркса и классовый подход. Такой строгий научный колорит придает этой секте В. Иноземцев (тогда главный редактор журнала «Свободная мысль»).

В телепередаче А. Гордона на НТВ в 2003 г. он кратко излагает эту концепцию так:

«Среди социальных групп особое значение приобретает группа, названная российскими учеными классом интеллектуалов. С каждым новым этапом технологической революции “класс интеллектуалов” обретает все большую власть и перераспределяет в свою пользу все большую часть общественного богатства.

В новой хозяйственной системе процесс самовозрастания стоимости информационных благ в значительной мере оторван от материального производства. В результате “класс интеллектуалов” оказывается зависимым от всех других слоев общества в гораздо меньшей степени, чем господствующие классы феодального или буржуазного обществ были зависимы от эксплуатировавшихся ими крестьян или пролетариев.

По мере того как класс интеллектуалов становится одной из наиболее обеспеченных в материальном отношении социальных групп современного общества, он все более замыкается в собственных пределах. Высокие доходы его представителей и фактическое отождествление “класса интеллектуалов” с верхушкой современного общества имеют своим следствием то, что выходцы из таких семей с детства усваивают постматериалистические ценности, базирующиеся на уже достигнутом уровне благосостояния.