Максим Кантор - Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия

Народ не понимает и не хочет понять того, что пришедший на смену олигархату режим не собирается возвращать народу украденное. Фашизм, приходя по плечам олигархата, фиксирует прибыль олигархов, становясь верховным олиграхом; фашизм использует все преимущества, уже полученные от мутации демократии в олигархию.

В числителе русского фашизма может находиться нечто, отличающее его от фашизма итальянского или венгерского, от германского нацизма или от франкизма. Но радикал уравнения — совершенно соответствует фашистской доктрине. Фашизм — это явление, не укорененное в одной точке истории. Фашизм путешествует по телу человечества, возникает при совпадении факторов, мимикрирует, приспосабливаясь к культуре. Сегодняшний режим отличает одно, но радикальное свойство.

Общество, созданное Гитлером, Сталиным, Муссолини — было эффективным в производственном отношении. Развитие Советского Союза при Сталине, развитие Германии при Гитлере — было во многих отношениях триумфом воли. Общество, созданное в современной России, абсолютно экономически не эффективно; это разложившееся собрание спекулянтов, которое не производит практически ничего и не в состоянии навести порядок на собственной территории. Претензия навести порядок в мире (перекроить мир по новым лекалам) звучит тем смехотворнее, что это может лишь означать, что весь мир погрузится в такое же убожество как русские деревни и провинциальные города. Расширение необжитого пустыря до бесконечности — есть единственная программа современного ленивого Евразийства, тем более нелепая программа, что для существования условной Евразии требуется богатый сосед — иначе кому продавать ресурсы? Одна из сегодняшних иллюзий: считать, что в России победил государственный аппарат, и государство задавило гражданское общество — в отличие, например, от Украины, где государства не сложилось. В России никакого государства нет точно в той же степени; управленческими процессами ведает своего рода корпорация; причем корпорация занимается не производством, но спекуляциями, что накладывает особенности на облик менеджеров. Корпорация ведет анти-государственную политику, уничтожая страну и своих граждан: легкость, с какой граждане лишаются существенных прав — медицинского обслуживания, жилья, заботы в старости — потрясает. По сути это нео-либеральная политика, можно было бы назвать этот строй мафиократией — члены правящей корпорации связаны преступлением: никто из них не заработал тех богатств, которые имеет, богатство досталось вследствие противозаконно проведенной приватизации. Крестный отец время от времени осуществляет показательные экзекуции, выбирая непокорного бизнесмена — такого, который не несет деньги в корпоративную копилку. Это похоже на мафию, но это не вполне мафия, поскольку преступники не нарушали законов — они сами представляют закон, во всей его уродливой гибкости. Мафиози получили от квази-государства свое богатство: улусы, феоды, наделы. Таким образом, это нео-либеральная корпорация живущая сообразно казарменному произволу. Это нонсенс, это небывалая нелепость — но так и есть.

Перед нами пост-социалистический феодальный строй, невероятное социальное образование. Именно это и объясняет поразительный право-левый эффект, легкость союза и с Сарой Вагонкнехт и с Марин Ле Пен. Хозяева квази-государства представляют собой небывалый в истории социальной науки гибрид: это офицеры госбезопасности — и одновременно миллиардеры. Теоретически комбинация невозможна— но в условия пост-социалистического феодализма такое оказалось естественным. Сегодняшнее желание России вернуться в статус Российской империи (желание, которого никто и не скрывает) фактически обозначает возвращение к крепостному строю. Именно так, и более никак можно управлять народом на длинных и бесплодных просторах, с разрушенным хозяйством. Любопытно, что Председатель Конституционного суда России (!) В. Зорькин публично заявил о том, что «Крепостное право было одной из духовных скреп русского народа». То, что русский народ сегодня отождествил себя с государством, а государство отождествил с лидером (по классическому фашистскому рецепту) — означает одно: возвращение к имперскому закрепощению — в этом и состоит особенность рашизма.

Собственно, международная политика сегодняшнего дня принимает соревнование между нео-колониализмом и крепостничеством за битву цивилизаций; в то время как цивилизационного выбора здесь и в помине нет.

Только от объединенной Европы, Европы Иммануила Канта и Альберта Швейцера, зависит — сумеет ли она противопоставить этому бреду — европейскую доктрину гуманизма.

24 ноября 2013. Некоторые уточнения касательно имперского вопроса (письмо в деревню).

Милый дедушка Константин Макарович!

Несомненно, ты следил за той критикой либерально-демократической политики, которую твой внук вел на страницах разнообразных печатных изданий. В многотрудной деятельности своей ты не забывал пролистать те пестрые издания, которые оппозиционны изданиям, именующим себя оппозиционными. Не раз, думаю, отдыхая после сенокоса, ты обращался к «критике критиков критики», если пользоваться выражением одного из основоположников. И уж, конечно, дорогой дедушка Константин Макарович, тебя посещала мысль: как бы не запутался Ванька в полемическом азарте. И впрямь, трудно порой осознать, кому именно оппонируешь, когда ты оппозиционен оппозиции, а та, в свою очередь оппозиционна режиму, сместившему режим, объявленный не легитимным, несмотря на то, что иные считали данный режим народным. Уверен, что в такие минуты ты, дедушка, заливисто смеялся и приглашал домашнюю скотину разделить свое веселье.

Дорогой дедушка, увы, возникло печальное недоразумение! Критикуя либерально-корпоративное сознание компрадорских классов (а помнишь ли, Константин Макарович, как мы с тобой на сеновале упивались «18-ым брюмера» Маркса!), внук твой и сам не заметил, как его посчитали своим союзником евразийские националисты, имперские мыслители и радетели былой сталинской державы! Ах, милый дедушка! О том ли мечтали мы с тобой, когда читали «Монархию» нашего любимого сельского поэта Данте Алигьери! Ведь если и не любим мы с тобой компрадоров то исключительно за то, что те провоцируют в угнетаемых ими землях именно возникновение националистических, а то и просто фашистских страстей. А если бы не это, так и компрадоров можно было бы полюбить, чем же они хуже наших кур и уток — а мы домашнюю птицу весьма любим! А уж если критиковал их твой нерадивый внук, то исключительно за то, что их политика приводит к тотально порче народного самосознания, к разложению нравов, к рабству и духовной нищете — и, как результат, к фашистскому, как любят говорить у нас на селе, дискурсу — как к последнему спасению.