Люк Хардинг - Никто кроме Путина. Почему его признает российская «система»

В частных депешах в Вашингтон Уильям Бернс выражает солидарность с британскими собратьями. Он отмечает, что правительство Брауна «надеется пристыдить ПР [правительство России] ответным ударом, которому подвергаются тысячи российских студентов, пользующихся услугами Британского совета как ресурсного и испытательного центра для тех, кто хочет поступить в университеты Объединенного Королевства». Посол США отмечает, что к ним относится «много отпрысков элиты нации».

Эта стратегия не дала никакого эффекта. Министр иностранных дел Сергей Лавров, дочь которого училась в «London School of Economics», отметил, что поведение Британии является «доказательством того, что британская сторона ностальгирует по колониальным временам». А генерал-майор Юрий Дроздов, отставной офицер КГБ, говорил британской прессе, что работа Британского совета напрямую связана с деятельностью британской разведки, агенты которой работают вместе с США над расколом и установлением контроля над Россией.

Британские критики России эти события сочли плохим знаком. Денис МакШейн, бывший министр лейбористского правительства по вопросам Европы и член парламента, назвал их примером «новой и отвратительной России, которая рождается в XXI веке… Печально, что нация Толстого и Чайковского должна прибегать к преследованию Британского совета, который способствует развитию культуры и обменам между художниками, музыкантами и писателями. Однако сегодняшняя Россия медленно возвращается к антикультурному авторитаризму, чем мы глубоко обеспокоены».

Я спрашиваю Федора Лукьянова, редактора журнала «Россия в глобальной политике» и моего любимого российского аналитика, что он об этом думает. Ведь, бесспорно, такое поведение в советском стиле разрушает репутацию России. «По моему глубокому убеждению, Россия в течение длительного времени не заботится о своем международном имидже», — отвечает он.

Кремль также спонсирует отвратительную кампанию личного преследования Тони Брентона. «Преступление» британского посла заключается в появлении на семинаре гражданского общества в июле 2006 года вместе с Эдуардом Лимоновым — российским писателем и лидером запрещенных национал-большевиков, яростной антикремлевской молодежной организации, которую постоянно преследуют полиция и суды России. Впоследствии я узнаю, что Лимонова сажали в тюрьму Лефортово.

После форума молодые активисты Кремля выслеживают Брентона на улицах Москвы и в других местах. Активисты принадлежат к пропутинской молодежной группе «Наши», созданной кремлевскими политтехнологами после Оранжевой революции.

Активисты «Наших» прерывают Брентона во время его публичных выступлений. Они преследуют его жену и прыгают перед его служебной машиной, бросая листовки на лобовое стекло. Эти действия не являются спонтанными: как отмечает Бернс, активистам, видимо, платят.

Британский МИД жалуется российскому на то, что эта тактика является нарушением Венской конвенции.

После парламентских выборов в России 2 декабря 2007 года, на которых путинская партия «Единая Россия» одерживает блестящую, но сфальсифицированную победу, активисты «Наших» опять устраивают пикет под британским посольством в Москве. Серая морозная среда. Я решаю пойти туда пешком и посмотреть. Активисты стоят возле тусклой Москвы-реки, они выглядят жалкими — замерзшими и мокрыми. Около 20 активистов вооружены новыми плакатами. На плакатах — увеличенное фото Брентона со словом «Лузер», написанным красными чернилами на лбу. Хотя бывало и хуже — на предыдущих митингах «Наших» Брентона сравнивали с Гитлером. Британские чиновники, адепты здравого смысла и диалога, приглашают лидера «Наших» на разговор. Это лишь подталкивает к еще одной демонстрации с баннерами, на которых написано «Мы не хотим вашего чая».

«Господин Брентон — лузер, потому что выборы в России не дали ему результата, которого он хотел. Он хотел Оранжевой революции здесь. И не получил ее», — говорит мне под посольством Константин Голоскоков, 21-летний студент Московского университета. Он добавляет: «Мы не думаем, что господину Брентону следует вмешиваться во внутренние дела нашей страны. Мы попросили министерство иностранных дел лишить его аккредитации». Другой активист «Наших», Маша Дрокова, говорит мне: «Я жду его извинений».

Не обращайте внимания на то, что выборы были сфальсифицированы и что миллионы работников государственного сектора получили указание голосовать за Путина — им сказали, что если они не проголосуют, то потеряют работу. Путин победил, а Брентон проиграл. В манихейском мире Путина все чрезвычайно просто. В конце концов, активисты «Наших» прекращают свои забастовки под посольством, как говорит Бернс, «скорей всего, по указанию».

Через полгода, летом 2008-го, я догоняю активистов «Наших» в их ежегодном лагере на берегах озера Селигер на живописном севере России, близ Твери, в трех часах езды от Москвы. В озаренном солнцем сосновом лесу установлены сотни палаток. Здесь есть туалеты, веревки для белья и котелки для приготовления пищи. С другой стороны озера вдали мерцает православная церковь с тремя золотыми куполами. Если бы не огромные портреты Владимира Путина, висящие между двумя деревьями на центральном участке, этот лагерь мог бы походить на скаутский.

Я обнаруживаю, что наиболее ненавидимой нацией в кремлевском пантеоне зла в пределах досягаемости является уже не Британия, а крошечная Эстония. Россия постоянно обвиняет Эстонию и ее постсоветских балтийских соседей Латвию и Литву в «фашизме». Спор идет не об экстрадиции, а об истории XX века. Эстонцы, разумеется, не согласны с Кремлем относительно своего «освобождения» Красной армией от нацистов, видя в нем вторую оккупацию. Решение Эстонии переместить памятник солдату Красной армии вызывает яростную реакцию в России. Сторонники «Наших» в мае того года осаждают посольство страны в Москве, притащив туда огромный надувной танк.

Возле пляжа я узнаю, что активисты «Наших» держат поросенка. Они назвали животное Ильвес, в честь эстонского президента Тумаса Гендрика Ильвеса. Охранник Ильвеса, Дмитрий Иванов, одет в американский костюм, украшенный приклеенными поддельными долларовыми купюрами, и цилиндр. Он говорит мне: «Мы — не фанатики. Мы лишь поддерживаем курс правящей элиты России. Мы хотим, чтобы людям хорошо жилось. Только идиот выступал бы против этого». Будущее принадлежит России, уверенно предсказывает он: «Мы будем не в пятерке, а в тройке мощнейших экономик. К 2020 году люди будут мигрировать в Россию из таких стран, как ваша».

Я замечаю, что лагерь сочетает кремлевскую пропаганду с отдыхом и флиртом с противоположным полом. Здесь есть скалодром, занятия по танцам, горные велосипеды, тренажерный зал и даже сегвей. В лесном воздухе висит запах сосновой смолы и молодых гормонов. На песке загорает молодая женщина в оранжевом бикини, читая конституцию России.