Марин Пен - Равняться на Путина!

Как-никак, в ходе четырех лет его президентства и еще девяти лет его пребывания на посту главы системы безопасности — ведь он был министром внутренних дел до того, как стать президентом, — он, собственно говоря, не делал ничего. Как я ему много раз говорила, у него громкие слова и слабые руки. Однако французы часто склонны заблуждаться, считая, что может быть, в этот раз он выполнит свои обещания. Но по большому счету он не выполнил ни единого обещания их тех, что давал во время своей кампании в 2007 году.

— Какой эффект окажет на выборы во Франции арест Доминика Стросс-Кана?

— Стросс-Кан — в некотором роде символ. Символ универсализма, высшего класса, не отягченного этическими нормами. Он — символ истерического ультра-либерализма, и в этом смысле он просто показательный кандидат был.

Однако с человеческой точки зрения, с учетом того, что он из себя представляет, тот факт, что он был нейтрализован, не должен вас успокаивать. Дело в том, что вследствие этого Николя Саркози получил дополнительный глоток воздуха. — Из-за того, что электорат Доминика Стросс-Кана и Николя Саркози частично совпадает, потому что они выступают за одинаковые громкие идеалы.

— Еще до ареста Стросс-Кана несколько женщин подавали жалобы на сексуальные домогательства с его стороны, однако французские СМИ отказывались расследовать эти случаи — о чем это говорит?

— Да, существует проблема падения общественной морали. Со своей стороны я призываю граждан Франции вернуться к строгости в этих вопросах. Французы должны снова стать взыскательными. Послушайте, стоит отметить, как-никак, что все пять ушедших в доставку министров в этом году ушли из-за конфликта интересов. Господин Блан, господин Жуандэ, господин Ворт и даже Фредерик Миттеран — никого из них не вынудили подать в отставку.

Пять министров в ходе одного года и шесть тех, кто заслуживает того, чтобы остаться, это слишком много для одного правительства. Более того, не стоит забывать, что именно Николя Саркози назначил Доминика Стросс-Кана министром финансов Франции, хотя был вполне в курсе заявлений о его распутном поведении. Однако он пошел на риск возможного скандала — скандала, который бы запятнал всю Францию.

— Много ли французов обычно отказываются голосовать на выборах, и какую долю голосов вы ожидаете завоевать?

— Это зависит от выборов. Число не участвующих в голосовании доходит до 20 %, иногда до 60 %. Это значительная цифра. Стоит сказать, что высокие должности во Франции по очереди занимают люди, которые никогда не выполняют своих обещаний. Так что в какой-то момент французам просто надоело. Еще один феномен, существующий в западных странах сегодня, это то, что экономическая власть превалирует над властью политической. Так почему французы должны куда-то там идти голосовать за своих правителей, если очевидно, что эти правители бессильны и что страна управляется теми, кто обладает экономической властью? Вот почему, чтобы заставить французов пошевелиться, им необходимо объяснить, что политика должна перехватить инициативу у экономики.

Ну и, в довершение всего, во Франции нет демократии. Давно настала пора перестать рассказывать себе сказки. Миллионы французов вообще никак не представлены в Национальном Собрании, хотя их голоса обычно составляют от 15 до 20 %. И в то же самое время, депутаты есть у Коммунистической партии, хотя они получают лишь 5 % голосов. И поскольку далеко не каждый француз полагает, что выборы вообще что-то значат, он воздерживается от голосования.

— Вы говорили об инициативах поддержки этнических меньшинств во Франции. Что это означает?

— Их тысячи, потому что сегодня все предприятия, в особенности крупные, подписывают документ, который предписывает им нанимать людей разных культур и разного происхождения, что означает что француз, бедный француз с французскими корнями, оказывается позади других. Я полагаю, что это грубое нарушение республиканского принципа равенства. Я верю, что, неважно какого цвета кожа или какое у кандидата происхождение, должность должен получать тот человек, который ее заслуживает. Согласиться с тем, что кто-то должен получать работу только из-за цвета своей кожи, из-за своей национальности или религии, — это абсолютное противоречие основным ценностям Франции.

Это означает, что если вы иностранец, у вас лучшие шансы на трудоустройства, чем у гражданина Франции. Глава одной крупной французской компании выпустил заявление, которое вызвало много шума. Он сказал, цитирую: «Лично я, при прочих равных условиях, предпочитаю брать на работу человека по имени Мухаммед, а не Франсуа». В результате французы подвергаются дискриминации в своей собственной стране! Этот мир встал с ног на голову.

— Какими будут последствия, если иммиграция во Францию продолжится теми же темпами?

— Во-первых, мигранты затребованы на должностях с низкими зарплатами. Понимаете, рынок труда говорит сам за себя. Здесь речь идет о спросе и предложении. Это помогает иностранным гражданам прибывать в нашу страну и работать за копейки, снижая тем самым уровень зарплат. Это их труд использовался более 30-и лет.

Во Франции более пяти миллионов безработных. Как возможное такое, что закон позволяет еще двум сотням тысяч людей в год приезжать в страну с пятью миллионами безработных? Эти безработные вынуждены делать все что угодно ради выживания. Кто позволяет им выживать? Государство, которое очевидно провоцирует рост дефицита и так далее. Я думаю, что иммиграция в том виде, в каком она сейчас существует, это сущий бред.

Я думаю, что текущая ситуация связана с нашей колониальной историей. Владимир Путин был очень прав, когда сказал, что через 20 лет Франция станет колонией своих бывших колоний.

По сути, мы наблюдаем месть со стороны этих народов. Францию заставляют ощущать себя виноватой, ей говорят — «вы кучка негодяев, колонизаторов, работорговцев, вы не имеет права препятствовать тем, кто приезжает во Францию». Французы смирились с массовой иммиграцией. И сегодня они в курсе, что эта масштабная иммиграция чревата гигантскими проблемами: проблемами государственного финансирования, самосознания и совместного существования. Послушайте, что они говорят — многие из этой молодежи просто ненавидят Францию, теперь, когда они добились независимости. Можно подумать, что они будут развивать свои собственные страны, демонстрируя, что без нас им лучше.

— Что вы думаете о том, что Италия позволяет тысячам североафриканцев попадать во Францию через свою территорию?

— Итальянцы пользуются системой, Шенгенским договором, Европейским союзом. Они знают, что любой нелегал, получивший статус в любой стране ЕС, может с этими документами попасть в любую страну ЕС. Они говорят — «вообще без проблем! 80 % тунисцев хотят попасть во Францию, мы дадим им документы, и они от нас уедут». Именно это они и делают. Дают статус нелегалам, и они все перебираются во Францию.