Георгий Почепцов - Информационные войны. Новый инструмент политики

Однако по поводу исключительного внимания религии к связи во времени есть вопросы. Ведь религия в виде миссионерства столь же активна и в наращивании связей в пространстве. Скорее можно говорить, что религия, как и культура, работает с другими типами текстов, которые не «сгорают» так же быстро, как тексты государства. Они остаются однотипными для многих поколений. Но они враждебны к вхождению других таких же долговременных текстов.

Государство видит опасность в информационных войнах, приходящих извне, религия — в смысловых. И если в мусульманских странах сохраняется большая связка государства и религии, то там государство будет болезненно относиться и к смысловым интервенциям. По этой причине, например, кукла Барби становится невозможной для Ирана, поскольку является чужеродным долговременным продуктом, вместе с которым входит чужая модель мира.

Коммуникативно-цивилизационным инструментарием являются такие изменения в коммуникациях (эволюционные или революционные), которые ведут к кардинальным трансформациям социосистем. В ряде случаев коммуникация может выступать в роли бабочки Бредбери, когда незначительное действие приводит к значительным последствиям.

Четким комуникативно-цивилизационным инструментарием, например, является изобретение книгопечатания. Маклюен, к примеру, считал, что далее произошло все: и гомогенизация людей, и промышленная революция, поскольку книга стала первым полностью однотипным продуктом [78] Мак-Люэн М. Галактика Гутенберга. — Киев, 2003 . А гомогенизацию людей он считал предпосылкой для прикладных наук.

Создание алфавита с последующей печатью на нем книг и газет ведет к активации национализма, в результате печать создает современнную карту мира, где есть национальные государства со своими границами. Б. Андерсон определяет нацию как воображаемое сообщество [79] Anderson B. Imagined communities. Reflections on the origin and spread of nationalism. — London — New York, 2006 , [80] Anderson B. Imagined communities // www2.bc.edu/marian-simion/th406/readings/0420anderson.pdf . Воображаемым он его считает потому, что даже в маленьком государстве никто не знает своих граждан. Воображаемым оно является потому, что понятие суверенитета придумано в момент, когда рушились иерархические династические порядки.

Получается, что многое в нашей жизни держатся именно на феномене не реального, а воображаемого. В том числе это касается и революций, которые зовут население к тому, чего пока нет. И как часто оказывается потом, что звали к тому, что после не было реализовано.

Делегитимизация власти в концепции Дж. Шарпа является обратным процессом [81] Шарп Дж. От диктатуры к демократии. — М., 2005 , [82] Шарп Д. От диктатуры к демократии. Щарп Д., Дженкинс Б. Антипутч. — Екатеринбург, 2005 , [83] Helvey R.L. On strategic nonviolent conflict. Thinking about the fundamentals. — Boston, 2004 . Это разрушение воображаемого, поскольку он считает, что государства держатся не столько на формальном, сколько на неформальном подчинении граждан. Украинские Майданы 1 и 2 являются примером массовой манифестации неподчинения власти, но в мягкой форме, поскольку это вариант ненасильственного процесса. Но речь все равно идет о «войне» не в физическом, а виртуальном пространстве. Это столкновение пространства воображаемого, пространства мечты.

Таким образом, мы имеем два основных процесса: создание воображаемого и разрушение его. Правда, и в том и в другом случае очень важными являются поддерживающие данные процессы материальные их маркировки, например, знамена на демонстрациях в поддержку или против власти.

Перенос на долговременные носители ведет к поддержке одних текстов/идей и неподдержке других (Иннис говорил о монастырях как о монополистах знаний, которые своим отбором текстов для перенесения с папируса на более договременный материал — пергамент — по сути осуществляли цензуру знаний). Но точно так же СССР тиражировал нужные тексты и не тиражировал другие.

Сегодняшний интернет и пришедшие вослед социальные сети начали трансформацию открытости. Если в Фейсбуке или Твиттере пишут премьеры, то это говорит, по крайней мере, о новом типе открытости власти, точнее, моделировании ее открытости новым способом.

Интернет будет провоцировать волны внутренней эмиграции, в результате это может привести к появлению нового города или страны в физическом пространстве [84] Павперов А. Цифровой коммунизм: как облачные технологии создают цифровые сообщества // theoryandpractice.ru/posts/8152-software-is-reorganizing-the-world . То есть люди, объединившись сначала в виртуальном пространстве, затем создадут объединение в пространстве физическом.

Если христианская цивилизация изменила отношение к женщине, больному, бедному, то разрушающие ее сегодня коммуникативные механизмы ведут именно к смене модели семьи.

Бархатные и цветные революции моделируют революционность путем использования ненасильственного сопротивления, то есть антивластные действия подаются в манере, которая тормозит реагирование на них власти.

Телевидение становится фабрикой смыслов, где интерпретируется жизнь, главным ресурсом власти, как считает и много пишет на эту тему Д. Дондурей. В статье «Фабрика страхов» он подчеркивает то, что у зрителя нет способности оценить реальность предоставляемой ему информации [85] Дондурей Д. Фабрика страхов // www.strana-oz.ru/2003/4/fabrika-strahov : «При этом нельзя забывать, что большая часть зрителей не обладает таким важнейшим социально-психологическим инструментом фиксации художественных смыслов, как чувство дистанции, необходимым для того, чтобы освободиться от пут идентификации. Все, кто способен хоть как-то считывать и интерпретировать семиотические смыслы продуктов творчества, должны уметь дистанцироваться от рассказанной авторами истории. Подавляющее же большинство населения мира, и наша страна здесь не исключение, не способны выйти за пределы сюжета. Поэтому естественно, что зрители живут в том придуманном мире, который демонстрируется с экрана, переживая его как реальный. Разницу они не чувствуют». Вероятно, это равноценно роли кино в сталинское время, когда «Кубанские казаки» рассматривались как более точное отражение реальности, чем жизнь вокруг.

Г. Павловский также в своей книге говорит, что государство избрало для своей системы управления функцию продавать страхи [86] Павловский Г. Гениальная власть! Словарь абстракций Кремля. — М., 2011 . Поскольку оно не занимается ни медициной, ни образованием, ни наукой, у него осталась только одна функция обеспечения безопасности. Эта причина, кстати, может нам объяснить засилье сериалов про ментов и бандитов на экранах, поскольку потребность в безопасности надо как-то активировать.