Михаил Горбачев - Перестройка и новое мышление

«Беспроблемный» показ действительности сослужил плохую службу: образовался разрыв между словом и делом, порождающий общественную пассивность, неверие в провозглашаемые лозунги. Понятно, что в такой ситуации стало падать доверие к тому, к чему призывали, что говорилось с трибун, печаталось в газетах и в учебниках. Начался упадок общественной нравственности, ослаблялось великое чувство солидарности людей друг с другом, выкованное в героическое время революции, первых пятилеток, Отечественной войны и послевоенного возрождения, стали расти алкоголизм, наркомания и преступность, усилилось проникновение в советское общество стереотипов из чуждой нам «массовой культуры», навязывающей пошлость, примитивные вкусы, бездуховность.

Произошло ослабление партийного руководства, была упущена инициатива в некоторых важных общественных процессах. Уже у всех на виду были застой в руководстве, нарушение естественного процесса его смены. На каком-то этапе это привело к ослаблению работоспособности Политбюро и Секретариата ЦК партии, да и в целом Центрального Комитета КПСС, партийного и государственного аппарата.

Подлинная забота о людях, условиях их жизни и труда, социальном самочувствии нередко подменялась политическим заигрыванием, массовой раздачей наград, званий, премий. Складывалась обстановка всепрощения, снизились требовательность, дисциплина, ответственность. Все это пытались прикрыть проведением парадных мероприятий и кампаний, празднованием многочисленных юбилеев и в центре, и на местах. Мир повседневных реальностей и мир показного благополучия все больше расходились друг с другом.

Многие партийные организации на местах не смогли удержаться на принципиальных позициях, повести решительную борьбу с негативными явлениями, вседозволенностью, круговой порукой, с ослаблением дисциплины. Все чаще нарушались принципы равенства членов партии. Многие коммунисты, занимавшие руководящие посты, оказались вне контроля и критики, что привело к провалам в работе, серьезным нарушениям.

В некоторых руководящих звеньях появилось пренебрежительное отношение к законам, мирились с многочисленными фактами очковтирательства и взяточничества, угодничества и славословия. Справедливое возмущение трудящихся вызывало поведение работников, которые, будучи облечены доверием и полномочиями, злоупотребляли властью, глушили критику, наживались. Некоторые даже стали соучастниками — а то и организаторами — преступных действий.

Ради справедливости надо сказать, что и в эти годы многие жизненно важные вопросы все же решались. Но, во-первых, это была лишь часть тех проблем, которые уже давно надо было решить, и, во-вторых, даже принимавшиеся решения на практике не проводились в жизнь или выполнялись лишь частично. И самое главное — все эти меры носили некомплексный характер, затрагивали лишь некоторые стороны жизни общества, оставляя в неприкосновенности сложившийся механизм торможения.

Партийные организации, разумеется, действовали, подавляющее большинство коммунистов искренне и бескорыстно выполняли свой долг перед народом. И все же надо признать, что в те годы не удалось поставить прочный заслон для нечестных, пронырливых, корыстолюбивых людей.

В целом практические действия партийных и государственных органов отставали от требований времени, самой жизни. Проблемы нарастали быстрее, чем решались. Общество становилось все более неуправляемым. Мы только думали, что управляем, а на самом деле складывалась ситуация, о которой предупреждал еще Ленин: машина едет не туда, как думают те, кто сидит у руля.

Конечно, мы далеки от того, чтобы и этот период мазать одной черной краской. Подавляющее большинство советских людей честно трудилось. Продвижение вперед в науке, экономике, культуре продолжалось. Но тем более нетерпимыми и болезненными оказались негативные явления и процессы.

Я думаю, сказанного достаточно для того, чтобы представить себе, насколько серьезным оказалось положение в различных сферах нашего общества, сколь необходимыми были глубокие перемены. Партия нашла в себе силы и мужество, чтобы трезво оценить обстановку, признать необходимость кардинальных изменений и преобразований.

Непредвзятый честный подход привел нас к неумолимому выводу: страна оказалась в предкризисном состоянии. Такой вывод был сделан на состоявшемся в апреле 1985 года Пленуме ЦК, который обозначил поворот к новому стратегическому курсу, к перестройке, дал основы ее концепции.

Хочу в связи с этим подчеркнуть, что анализ этот был начат задолго до апрельского Пленума, и потому его выводы были глубоко осмыслены. Это был не экспромт, а продуманная, взвешенная позиция. Было бы ошибкой считать, что буквально через месяц после Пленума ЦК в марте 1985 года внезапно появилась группа людей, все понявших и все осознающих, и что эти люди во все проблемы внесли полную ясность. Таких чудес не бывает.

Потенциал перемен назревал не только в материальной сфере жизни, но и в общественном сознании.

Люди, обладавшие практическим опытом, чувством справедливости, большевистской принципиальностью, критиковали укоренившуюся практику ведения дел, с беспокойством отмечали симптомы нравственной деградации, эрозии революционных, социалистических ценностей.

В рабочем классе, крестьянстве, среди интеллигенции, в партийном аппарате, в центре и на местах, постепенно начали всерьез задумываться над тем, что происходит в стране, росло понимание того, что так жить дальше нельзя. Нарастало недоумение и возмущение тем, что попираются великие ценности, рожденные Октябрем и героической борьбой за социализм. Все честные люди с болью и горечью воспринимали падение интереса к делам общества, бездуховность и скептицизм, особенно у молодежи, ослабление уважения к труду, стремление к наживе любыми способами. Наш народ очень чуток к расхождению между словом и делом, недаром наш фольклор пронизан издевкой над показухой и парадностью, наша художественная литература, значение которой издавна огромно в духовной жизни страны, беспощадна к проявлениям несправедливости и злоупотреблениям. В лучших своих произведениях писатели, деятели кино и театра поддерживали веру в идейные завоевания социализма, надежду на духовное возрождение общества, как бы исподволь, вопреки бюрократическим окрикам, а то и преследованиям воспитывали в людях нравственную готовность к перестройке.

Говоря об этом, я хочу донести до читателя понимание того, что в нашем народе, в партии уже давно копилась энергия революционных перемен. И к идеям перестройки мы пришли не только под влиянием прагматических интересов и соображений, но и по зову беспокойной совести, благодаря неистребимой, унаследованной от революции идейности, в результате теоретических поисков, углублявших наше знание об обществе и укреплявших стремление действовать.