Андрей Колесников - ООО «Кремль». Трест, который лопнет

Притом что шутами и маргиналами, несмотря на высокие электоральные показатели, во Франции считают как раз Ле Пена и его дочь.

Газета The New York Times, судя по всему, стала экономить на штатных единицах бюро проверки, поэтому в одной из статей появилось новое государство Kyrzbekistan. «Седая леди», как называют газету, извинилась перед читателями за досадную оплошность – в конце концов, увидела же свет в одном из журналов, где я когда-то работал, рубрика «Чучня».

А у Кырзбекистана немедленно появился свой твиттер. Среди прочего там есть дивное объявление: имеем, мол, удовольствие нанять tonyblairoffice, чтобы тот, в свою очередь, нанял для Kyrzbekistan старика Киссинджера из Kissinger Associates. Имея в виду, что и Блэр, работавший на Назарбаева, и Киссинджер, обнимавшийся с Путиным, имеют некоторое отношение к обслуживанию нынешней Евразии и некоторых ее «-станов».

Опечатка или, точнее, ошибка оказалась гениальной. И замечательно описывающей новую реальность, или, как теперь говорят, «новую нормальность». (Этот термин применяют ко всему, что на самом деле является абсолютно ненормальным.)

У аббревиатур тоже своя судьба. Заработал тут с 1 января в полную силу ЕАЭС – Евразийский экономический союз. И несмотря на то, что к уже имеющимся членам готовы присоединиться Киргизия и Узбекистан, ЕАЭС ввиду «зашитых» в него противоречий между Россией, Белоруссией и Казахстаном и борьбы за доминирование в высоком собрании едва ли когда-нибудь превратится в конкурента ЕС – ЕАС, Евразийский союз.

Или вот еще был случай. Джим О’Нил, автор термина BRIC, разросшегося сначала за счет Южной Африки, а затем Турции сначала до BRICS, а затем и до BRICST, опять-таки на днях заявил, что, если дела в национальных экономиках и дальше пойдут так, как сейчас, скоро от его изобретения останутся только две буквы – IC – Индия плюс Китай.

А проблемы Европейского союза с Грецией, с обсуждавшимся возможным выходом этой страны из зоны евро? И на это уже есть ответ в виде нового термина – «греческий выход», Grexit.

Термины рождаются со скоростью анекдотов.

Ушедший в народ (и не только немецкий) термин «путинопониматель» – Putinversteher – звучит для русского уха, с детства знакомого с обрусевшим вопросом «ферштейн?», смешно. Как это водится, тут же подсуетились ювелиры и за 7500 руб. (по ценам до Нового года) стали продавать кольца из серебра 925-й пробы с изображением главы государства российского и надписью: Putinversteher. На очереди часы, браслеты, кулоны и проч.

Не до смеха только немцам: в тамошних элитах действительно серьезный раскол как по отношению к Путину, которого многие «понимают», так и, соответственно, по отношению к санкциям.

Но вот что симптоматично. За последнее время не возникло ни одного значимого русского термина, который зарезервировал бы себе место в словарях Webster или Larousse. Термины за нас сочиняют за пределами России. То ли дело раньше – специально заглянул во французские Larousse и MicroRobert 1960—1970-х годов. Тут, как писал поэт, было «все: пережитое и то, чем я еще живу».

А именно – исконно посконные ключевые французские слова knout и ukase, старофранцузский pogrom, ну а про bistrot и говорить нечего. Вошли же «братья мусью» в русское социокультурное пространство жутким словом «бутик», которое непокоренный Наполеоном народ зачастую «ударяет» на первый слог.

Потом начались более вегетарианские, чем отмеченные кнутом, указом и погромом, времена. Сначала sputnik, спровоцировавший космическую гонку. Потом perestroika и glasnost.

А что можем мы предложить теперь? Не модернизацию же! Хотя она у нас именно что modernizatsiya, а не modernisation…

Нынешняя эпоха только и оставит, что Putinversteher. Точный семантический аналог того, что раньше по-русски называлось «Умом Россию не понять…» Как, впрочем, и Кырзбекистан.

2014 г.

Депутат Ирина Яровая выступила с законодательной инициативой создать механизм начисления и выплаты пенсий гражданам-информаторам, которые на постоянной основе сотрудничают с правоохранительными органами. Законопроект уже внесен на рассмотрение в Госдуму.

Эта инициатива чрезвычайно показательна с точки зрения изучения того величайшего антропологического сдвига, который происходит в российском государстве и обществе в течение последних нескольких лет и особенно за тот год, что прошел с момента взятия Крыма.

Сталинская система едва ли была столь эффективной без своего «гражданского общества» – стукачей. И без всенародной готовности к доносам, которая стала инструментом расправ с коллегами по работе, способом удовлетворить свою ревность, иной раз питалась стремлением граждан к улучшению жилищных условий за счет соседских комнат в коммуналках.

А иногда мотивировалась добровольной поддержкой политического режима, то есть, по сути, была игрой по правилам, нормативным поведением и разделяемой «ценностью». Воспитание шпиономании долгие годы оставалось одной из духовных скреп тоталитарного режима.

Российский законотворческий процесс идет в ногу с деградацией российской политической системы, становящейся все более авторитарной, и с растущими агрессией и недоверием в обществе. Рано или поздно одним из промежуточных результатов столь бурной динамики должно было стать поощрение доносительства и сотрудничества с тайной и нетайной полициями – старинной русской народной забавы.

С точки зрения моральных ценностей добро и зло здесь меняются местами. С позиций налогов и социальных выплат получается, что граждане помимо сонмища персонажей в видимых и слабовидимых погонах должны содержать и стукачей.

Можно было бы утверждать, что в этой законотворческой инициативе просматривается забота лишь о тех гражданах, которые помогают доблестным сыщикам ловить убийц и насильников.

Но это все равно что доказывать, как это делал наш президент, будто термин «иностранный агент» имеет исключительно гражданско-правовой смысл и не несет в себе никаких отрицательных политических аллюзий.

Разумеется, доносчики для того и нужны, чтобы выявлять именно политически неблагонадежных граждан. А стимуляция шпиономании в народе полезна в контексте «патриотического» воспитания и поддержания широкой социальной и электоральной базы нынешней власти, которой для самосохранения критически нужны враги и как можно более массовые «пятые колонны».

Инициатива г-жи Яровой гармонирует с перепрофилированием музея ГУЛАГа «Пермь-36» в музей вертухаев, что тоже переворачивает нормативную нравственную шкалу вверх тормашками: даже в процессе «грабительской приватизации» нельзя было переделывать магазин детского питания в публичный дом.

И, надо признать, среда для столь мощного рывка в поощрении доносительства и пропаганде нелегкого труда надзирателей просто замечательная.