Андрей Колесников - ООО «Кремль». Трест, который лопнет

Идей нет и не будет. Так что не стоит ждать с трепетом, а уж тем более с надеждой послания президента – 2014. Нынешнюю власть иногда справедливо, иногда поверхностно и несправедливо сравнивают с советской. Это, конечно, преувеличение. Советская власть, особенно в последние лет 30 своего существования, была куда сложнее организована – это касается и формальных, и неформальных практик.

Но есть пять принципиальных пунктов, в которых поздняя советская власть с нынешней российской действительно схожи. Это отсутствие ротации руководства, милитаризация государственных расходов, наркотическая зависимость от экспорта углеводородов, антизападные автаркические идеологические установки, отсутствие идей.

В политическом смысле мы сейчас живем где-то между 1975 и 1979 годами.

Свой Афганистан – не по внешнему сходству, но по внешнеполитическому эффекту – уже получили. Он называется Крым. А вот дефицит идей наступил еще раньше.

Вот запись в дневнике одного из известных партийных интеллектуалов Анатолия Черняева: «24 сентября 75 г. В пятницу был у Бовина (Александра Бовина. – А.К .) на ужине. Поговорили. Он работает в экономической группе по подготовке XXV съезда в Волынском-2… Печальная картина.

Сначала они там долго спорили, от чего считать успехи пятилетки. Казалось бы, естественно – от Директив XXIV съезда. Но тогда вопиющее невыполнение по всем параметрам скрыть будет никак невозможно…

Бовин говорит, что если с превращением провалов и отставания в новые исторические успехи мы, спичрайтеры, как-нибудь еще справимся… то с определением перспективы вообще не знаем, что делать, так все запутано, так все неопределенно в смысле возможностей и ресурсов… Что придумать в этой ситуации, абсолютно неясно рабочей группе (спичрайтерам), тем более ведомствам, начиная с Госплана, который поставляет ей данные».

До горбачевской перестройки советская власть так и не смогла придумать ни одной идеи, кроме ничего не решавшего постановления ЦК и Совмина СССР о совершенствовании хозяйственного механизма, возрождавшего некоторые замыслы косыгинских реформ, которые были уже что мертвому припарки. Слава богу (точнее, Егору Гайдару), что у нас еще жива рыночная экономика и некоторые вице-премьеры имеют хотя бы возможность призывать народ учиться потреблению отечественного продукта настоящим образом. А так бы давно все посыпалось.

Так и сидим в осажденном супостатами танке, сурово глядя на Запад в прибор ночного видения, пока с полными баками, хотя мировая закулиса все снижает и снижает нам цены на нефть, и подумываем о том, как бы в десантном отделении не началась социальная напряженность какая-нибудь.

Очень архаичная модель. Но как писали спичрайтеры в упоминавшиеся былые времена: «Мы встали на этот путь и с него не свернем».

2014 г.

Нескончаемым потоком идут фуры с едой из дружественной Белоруссии. Их досматривают на вроде как несуществующей границе и отправляют обратно.

Россию пытаются насильственно накормить, а она, яростно мотая головой и крепко сжимая губы, отказывается. Поскольку пища у нее теперь сугубо духовная. Как говорил О.И. Бендер: «Меня, например, кормят идеи». Только вместо всепобеждающего учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина теперь у нас на первое, второе, третье подают религиозный мистицизм и «назначают» географические объекты священными для подлинно русского человека.

Про этот географический объект Екатерина Великая, пока не додумалась окормить русский народ несколько искусственной, но политтехнологически эффективной идеей рая в Тавриде (даром что немка!), говорила следующее: «Совсем нет Нашего намерения иметь сей полуостров и Татарские орды, к оному прилежащие, в Нашем подданстве, а желательно только, чтоб они отторгнулись от подданства турецкого и остались навсегда в независимости».

И тем не менее: еду гонишь в дверь, так она лезет к тебе в окно. Если креветка желает быть съеденной, она приползет, не вставая с колен, со штампом на лбу «Сделано в Белоруссии». И будет таки съедена.

Как когда-то, при «кровавом» режиме Саакашвили, стремившиеся пить «Боржоми» и грузинские вина получали этот товар из-под полы в грузинских ресторанах города Москвы, а «на груди его светилась», точнее, на бутылочном стекле была наклеена этикетка с топонимом «г. Минск».

Но кампания по борьбе с западной заразой, которая приходит к нам не только в обличье «иностранного агента», но и в виде белорусского продукта, со временем поутихнет. Фуры дойдут до пунктов назначения. Российские потребители немного разнообразят свой рацион. И так до следующего приступа политической дизентерии у надзирающих и проверяющих органов.

Господи, как же это все надоело…

Начали с «Верните народу выборы», заканчиваем: «Дайте уже поесть наконец». Так и до второй колбасной эмиграции доживем.

Счастливое свойство рыночной экономики – непобедимость коммерции. Если ее, равно как и валютные операции, не запрещать совсем методом возвращения УК РСФСР 1960 года, товары с прилавков исчезнуть не могут. Но если заниматься самоограничением, могут ухудшиться качество и ассортимент товаров, увеличиться цены на них. В результате, как это словосочетание ни банально звучит, население «затягивает потуже пояса».

Число сторонников отечественных продовольственных товаров в среднем (если не учитывать странные скачки показателей) остается стабильным. Едва ли это связано с тем, что массовый потребитель заметил: отечественный производитель научился делать очень хорошую – на уровне «столовых лечебного питания» позднесоветских времен – колбасу, а сыр так и не научился изготовлять.

Массовый потребитель – это все, что в среднем. В среднем же он предпочитает, что естественно, просто свежий продукт, а еще лучше вот этот вот среднерусский фетиш «огурчики-помидорчики-свои-с-грядки» (30 млн приусадебных участков тому порукой).

Вот и получается, что, по данным Левада-центра, 85 % респондентов считают: лучше приобретать отечественные продовольственные товары. Все в пределах нормы: в 2008 году, например, таких было 89 %.

Но вот резко пошли в рост представления о том, что у нас больше отечественных, чем импортных, промтоваров – одежды, обуви, товаров длительного пользования. Возможно, среднестатистический респондент имеет в виду, что на территории России налажено производство некоторых западных брендов. Но это не исключает и версию «патриотической» аберрации: если Крым наш, то и стиральные машины наши тоже шагают по планете не хуже белорусских креветок, устриц и авокадо.

Та же «патриотическая» аберрация, отражающая новый общественный договор – отказ от еды в обмен на гордость быть русским, совершенно зеленым и чрезвычайно вежливым человеком на фоне Аю-Дага, – проявляется в том, что респонденты в ноябре даже меньше, чем в сентябре, жаловались на проблемы в связи с санкциями.