Наталия Нарочницкая - Сосредоточение России. Битва за русский мир

А трибуна прежним (только ли?) думцам нужна была для обострения общественных антагонизмов, а не для охраны государства – ценить его они научились лишь в эмиграции. Это им бросал великий реформатор Столыпин: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!»

В то время как русская армия проливала кровь за территориальную целостность Отечества, с трибуны кликушествовали ораторы против «непонятной войны» и «разложившейся» армии в пользу сепаратистов всех мастей (знакомо?), оплаченные нередко из-за границы олигархом и первым политтехнологом революции Парвусом на средства Генерального штаба кайзеровской Германии.

Налицо были все приметы кризисной эпохи, когда люди в экстазе перемен начинают ломать стержень, на котором держится всё. И эта страсть к саморазрушению постигла Российскую империю в разгар Первой мировой войны, когда Россия уже фактически держала в руках победу.

Память о Первой мировой войне важна для российского общества потому, что она позволяет понять очень важные и фундаментальные вещи: «За что нам пришлось воевать в XX веке? Какие цели и ценности национального бытия нам нужно отстаивать для продолжения себя в истории?» Ведь в начале XX века Россия столкнулась с такими внутриполитическими и геополитическими вызовами, которые удивительным образом повторились на рубеже XXI столетия. Восстановление исторической памяти о войне 1914–1918 годов способно пробудить утраченное чувство преемственности нашей истории, уберечь от повторения ошибок.

Пожалуй, один из главных уроков Первой мировой состоит в одной очевидной, но горькой истине: нельзя в тылу отечественной войны с внешним врагом развязывать споры об устроении государства. Нация, которая способна отложить на время такие споры ради сохранения Отечества, побеждает и продолжает себя в истории, сохраняет возможность спорить дальше. Если же нация в переломный момент раскалывается, то это неизбежно приводит к обрушению государственности, огромным утратам и братоубийственным гражданским столкновениям.

Итог нашей жертвы в Первой мировой войне учит нас, что внешние вызовы должны объединять нацию. Грешно и подло использовать трудности для внутриполитических целей. К тому же многие болезненные для нас процессы сегодняшнего дня (расширение НАТО) легче понять, зная геополитические и идеологические подоплёки Первой мировой войны, тем более что силовые стрелы давления на Россию в ту войну удивительным образом повторились в 1990-е годы.

Мы до сих пор не можем найти единство по многим вопросам прошлого, настоящего и будущего, что очень опасно для нации. Но если, держась за нить истории, вернуться в 1914 год, то мы снова становимся единым народом без трагического раскола. Поэтому мы должны по-новому изучить Первую мировую войну, которая даст нам и видение геополитики XX века, и примеры безграничной доблести, отваги и самопожертвования русских людей. Лишь тот, кто знает историю, способен адекватно встретить вызовы грядущего.

– Наталия Алексеевна, может быть, и правда не стоило браться за выработку единой концепции учебника истории?

– Мое искреннее убеждение – выработка такой единой концепции была необходима. Надо отличать серьезные исторические исследования от школьных учебников, созданных для детей, еще не обладающих ни панорамным мышлением, ни развитым критическим сознанием, ни набором знаний, необходимых для того, чтобы самому давать какие-то оценки. Во всем мире эти предметы разграничены. Недавно во Франции проходил круглый стол, посвященный эволюции исторического сознания, и один из известных историков и социологов так прямо и сказал: есть история для историков, история для преподавания и история для информационного поля.

– Вы хорошо знакомы с общественной жизнью Франции. А как там преподают в школах историю?

– Читая французские учебники, всегда замечаешь: в них нет диаметрально противоположных взглядов ни на одно событие. Хотя у французов, поверьте, также немало того, что они неохотно вспоминают. Например, в XX веке это капитуляция Франции перед фашистской Германией, которую подготовили, по мнению социологов, именно нигилизм и обличение несостоятельности Франции интеллигенцией после Первой мировой войны. Это убило историческую энергию, дух самостояния в Истории, вывело на авансцену политической жизни пораженческие круги, не верившие в собственную страну. Если брать более далекие времена, то французы потихоньку перестали говорить, что замечательная триада «свобода, равенство, братство» вообще плавала в океане крови, залившем Францию больше, чем режимы XX века. Вообще именно якобинцы были родоначальниками понятия «революционный террор», который большевики только повторили. Тем не менее, памятник Дантону, например, так и стоит на бульваре Сен-Жермен в Париже, есть и мемориальные доски Робеспьеру. Никто не собирается из учебников изымать эти страницы. В западной истории вообще много страниц кровавых, ведь любая история пишется людьми, а на их пути всегда есть взлеты, падения, грехи, заблуждения, подвиги… Поэтому при написании учебника, особенно в части, касающейся XX века, мне кажется очень важным, чтобы авторы нашли в себе силы не остаться внутри спора современников, не встать на одну из сторон, а подняться над этим спором и дать панорамный анализ. История по истечении времени сама обобщает то, что произошло, и уже без гнева и пристрастия судит о событиях и их роли в истории.

– Но возможно ли это в России?

– Конечно, мы, русские, всегда будем спорить о своей истории. Наверное, мы бы перестали быть русскими, если бы не дискутировали о том, например, кем был Иоанн Грозный. Потому что нам небезразлично нравственное содержание власти и истории. Однако на Западе никто не стыдится ни Екатерины Медичи, которая за одну Варфоломеевскую ночь загубила больше, чем Иоанн Грозный за 30 лет своего царствования, ни Генриха VIII, который обезглавил не только своих жен, но и гуманиста Томаса Мора. Нам тоже нужно учиться именно так относиться к собственной истории. Мы за последние двадцать лет не раз оказывались свидетелями того, как политические воззрения настолько окрашивали отношение к историческим событиям, что несчастный школьник просто был на пороге раздвоения сознания. Кстати, жажда иррационального вселенского обличительства у пресловутого «креативного» класса проистекает в значительной мере из почерпнутого из СМИ и блогосферы нигилистического отношения ко всей российской истории…