Джордж Фридман - «Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира

Мыс Сан-Винсенте — самая западная точка европейского континента, утес, выступающий в Атлантический океан. В этом месте Европа заканчивается. Древние греки, по словам Геродота, называли водные пространства за Гибралтаром «Атлантикой» в честь титана Атласа, или, как у нас теперь принято говорить, Атланта. Океанские дали были подавляюще огромными, мощными и глубоко таинственными. Стоя на этом краю света, вы чувствуете нечто, что дает вам понять о существовании другого мира, чудовищного и притягивающего.

Для римлян мыс являлся магическим местом на краю света, связанным с заходом солнца и местом проживания богов. Они называли его Promontorium sacrum, или Священный мыс. На нем было запрещено находиться в ночное время. Они верили, что это и есть крайняя точка мира людей, а в глубинах океанских вод живут демоны, которые по ночам выходят на берег в поисках человеческих душ. В общем-то, ничего удивительного в этом нет: видя перед собой бескрайнюю ночную черноту Атлантики, очень легко представить возникающего из ниоткуда демона, похищающего твою душу заодно с твоим телом. Днем это место выглядит достаточно заброшенным: тут находится только центр связи военного флота Португалии да несколько киосков, продающих всякую всячину горстке туристов, которых занесло сюда желание побывать на краю света. Такая банальная картина входит в глубокое противоречие с сакральной важностью этого места.

Менее чем в полутора километрах восточнее, к югу от городка Сагреш находится еще один мыс. В XV веке в этом городке человек, известный в исторических летописях как Энрике Мореплаватель, воздвиг дворец, от которого к настоящему времени остались только часовня (скорее всего, построенная позднее) и следы большого круга на земле. Смысл этого круга неясен, за исключением того, что он указывает, что когда-то на этом месте было нечто очень важное. Это была точка, с которой Энрике мог наблюдать за началом величайшего европейского проекта по открытию и изучению остального мира и в конечном счете установлению глобального европейского доминирования в мире. Мыс Сан-Винсенте был краем старого мира. Сагреш был началом мира нового.

Сагреш стал местом, где европейцы, наконец, изгнали из этого мира старых римских демонов, но одновременно и местом, где появились новые европейские демоны, которые преследуют Европу и по сей день. Империи всегда порождают демонов, Сагреш был местом, где зародилась блестящая и ужасающая Европейская империя. Она достигла невиданных высот и совершила неслыханные преступления. Мы до сих пор живем в тени подъема и падения Европейской империи. Все это началось в Сагреше.

Португальский инфант Энрике Мореплаватель (сын короля Португалии Жуана I) основал навигационную школу, ученики и выпускники которой в течение последующих десятилетий совершили многочисленные смелые походы по Атлантике. Считается, что среди учеников этой школы были и Васко да Гама, открывший морской путь в Индию, и Фернандо Магеллан, первым совершивший кругосветное путешествие, и даже Христофор Колумб, который вроде бы однажды попал в кораблекрушение неподалеку от Сагреша, спасся и, выбравшись на берег, провел какое-то время в школе Энрике. До наших дней не дошли подробности того, что представляла собой эта школа, кто точно там учился, как проходили занятия, по каким предметам и насколько сам Энрике был вовлечен в учебный процесс. Одно можно утверждать с уверенностью: с этого места началось завоевание Европой остального мира. Начала его Португалия, вложив значительную часть национального богатства в походы по Атлантике и дальше в поисках в неведомых далях еще больших богатств.

Португальские морские походы были общенациональным делом. В них вкладывались огромные деньги, при этом отдача от вложений не была гарантирована. Португальцев подталкивало в неизведанное множество факторов: и внутренние проблемы, и враждебные внешние силы, и религия, и идеология, и жажда славы. Энрике тщательно фиксировал в своих записях все походы, неважно, заканчивались ли они успехом или провалом. Каждый последующий корабль продвигался чуть дальше в непознанное и одновременно был чуть более совершенным в конструкции, чем предыдущий. При Энрике не случилось решающих прорывов, но это были десятилетия постепенного систематического накопления знаний и опыта. Это было время обучения и развития в кораблестроении, практическом мореплавании, финансировании проектов (как бы мы сейчас сказали), бюрократическом обеспечении всего этого (куда же без бюрократии…). Это также было время восходящей славы.

Размышления о Сагреше привели меня к выводу о том, что все это очень похоже на историю самых лучших и героических лет НАСА. Американская космическая программа, которую вело НАСА, тоже была безумно дорогим и во многом обусловленным политическими, геополитическими и идеологическими соображениями проектом. Так же как в случае Сагреша, в ней было какое-то рафинированное величие. Программы «Меркури», «Джемини», «Аполлон», названные в честь греческих богов, осуществлялись людьми, которые скрывали свое романтическое отношение к делу за инженерной рутиной, испытательными полетами и сопутствовавшей бюрократией. Скрывали романтику схватки с неведомыми доселе демонами. Выживание в этой схватке требовало самодисциплины, терпения, осторожного продвижения вперед — и каждый раз чуть дальше, чем до этого, каждый раз на чуть лучшем космическом корабле. Люди Сагреша и НАСА жили романтикой и поэзией, а не были теми, кто пишет стихи и романтические истории. Европейцы начали свой мировой поход, не отталкиваясь от мифов, а с твердым намерением разрушить мифы. Это было началом империи. Возрождение мифов в XX веке стало концом империи.

Думаю, что никто другой, кроме как наследный принц — инфант, не мог иметь достаточно ресурсов и базирующейся на них твердой воли для осуществления рискованного предприятия таких масштабов. Энрике был великим магистром богатейшего рыцарско-монашеского ордена Христа, правопреемника легендарного ордена рыцарей-тамплиеров на территории Португалии. Постройка кораблей стоила дорого, потеря кораблей была еще дороже. Требовались очень специальные личные качества, которыми обладал Энрике, чтобы грамотно управлять таким богатством и не растратить его в нетерпеливой погоне за быстрым результатом. Энрике — основательный, осторожный, скрупулезный, религиозный и вдумчивый человек — был также довольно терпеливым. Когда начался его грандиозный проект, мир был совершенно иным, мир смотрел на себя совершенно другими глазами, чем несколько столетий позже. В промежутке между концом XV и концом XIX веков практически ни один из уголков мира не смог избежать участи либо быть оккупированным великими европейскими державами, либо, по крайней мере, критически зависеть от них.