Сергей Лозунько - «Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Своя история — это историческая правота народа. А историческая правота — это внутренняя сила народа, смысл его существования, это настоящее и будущее народа, обращенное в его прошлое. В 1991-м Советский Союз был развален и отброшен на задворки мировой политики прежде всего из-за отказа от своей исторической правоты (и признания исторической правоты Запада). Однако перед Западом капитулировало высшее руководство страны. Но не народ, историческое самосознание которого оказалось куда более крепким, чем устойчивость его предательской элиты перед долларом.

Почему столь модное в последние годы «переосмысление истории» неизменно выливается в диффамацию русского (советского) прошлого, развенчание и ниспровержение русских (советских) лидеров, военачальников, просто известных и авторитетных в народе фигур? Почему Запад не спешит «переосмыслять» в подобном ключе свою историю? Ведь если даже согласиться, что советская историография не всегда была честна, что в пропагандистских целях допускались искажения фактов, извращенные интерпретации событий — то разве того же самого не было на Западе? Разве одним из элементов «холодной войны» со стороны Запада не была психологическая война, прямо нацеленная на историческую память русского и других народов бывшего СССР?

Но Запад как стоял на своей (выгодной ему, Западу) версии истории, так и стоит. «Переосмысляем» только мы. Уподобившись унтер-офицерской вдове, «сечем» свою историю — а по сути самих себя, предков и своих потомков. «Сечем» батогами, вложенными в наши руки тем же самым Западом. Ведь едва ли не все из т. н. «исторической правды», открытой с конца 80-х гг. прошлого столетия, — это из давно озвученного пропагандистского багажа д-ра Геббельса, лабораторий ЦРУ и Ми-6.

Потому что работает принцип «победителей не судят» (этот постулат очень хорошо усвоили на Западе). Наоборот — победители всегда судят побежденных. Иначе победа не только неполная и неокончательная, но и не до конца обоснованная в качестве справедливого и законного акта. Победителю во что бы то ни стало требуется доказать, что побежденный — не прав, а еще лучше — преступник. Соответственно победа над ним есть акт справедливый. Полагая себя (и, к сожалению, не без оснований) победителями в «холодной войне», западные деятели считают себя вправе раздавать такие исторические оценки всему и вся — по праву победителя. И очень раздражаются, если с ними спорят.

Победители во все времена писали историю, которая служила обоснованием их действий, оправдывала справедливость и законность их приобретений — территориальных, политических, экономических и т. д.: у поверженного врага следует отбить всякую охоту к ревизионизму, сломить волю к продолжению сопротивления, отбить саму мысль о борьбе за восстановление своих позиций и возврат утраченного.

Ибо недостаточно одержать победу — ее еще надо удержать, закрепить и зафиксировать. Все вокруг должны признать эту победу, согласиться с ней как с естественным и справедливым актом.

Для этого проигравшего следует выставить в неприглядном свете — как «агрессора», «империю зла», «исчадие ада», «средоточие пороков» и прочий «источник всех бед» для окружающих стран и народов. А победитель, естественно, должен предстать не хищником, боровшимся за те или иные выгоды, а поборником самых что ни на есть благородных идей и целей.

Осознание своей (навязанной победителем) исторической неправоты (а еще лучше — вины) ставит побежденного в зависимое положение вечно оправдывающегося, кающегося. В таком положении — о каком сопротивлении речь? О каких исторических правах? О каких естественных интересах?

Если же противостояние носило еще и идеологический, ценностно-мировоззренческий характер, то проигравший должен признать «тупиковость» того пути, по которому он ранее развивался и который предлагал другим. Тогда ему ничего не остается, как быть ведомым у «прогрессивного» победителя, следовательно — быть идеологически и цивилизационно зависимым от него.

Пока на постсоветском пространстве на рубеже 80—90-х гг. XX в. впадали в эйфорию по случаю окончания «холодной войны», завершения двухполюсного противостояния и прочей «победы демократии и свободы», — осуществляли т. с. разоружение и демобилизацию — Запад и не думал сворачивать военные действия. Последние продолжились с новым размахом, но были перенесены в иную плоскость — историческую. Для окончательного закрепления победы в «холодной войне». Ибо, переписав и фальсифицировав историю на свой лад, Запад мог рассчитывать на закрепление выгодного ему статус-кво, сложившегося по итогам «холодной войны», в т. ч. своего цивилизационного лидерства.

В ход пошло «историческое оружие», таящее в себе ту же разрушительную силу, что и танки, пушки, самолеты и ракеты. А возможно, и более опасное — потому что коварное. «Историческое оружие» как радиация — поражает скрытно и незаметно. Оно не убивает физически, но уничтожает нравственно, разрушая мировоззренческие и культурные установки. «Артобстрелы» и «авианалеты» посредством «исторического оружия» бьют по самосознанию, на что не способны обычные вооружения. Человек, которому изменили самосознание, «перекодировали», — это уже другой человек. Прежний погиб. Условно говоря, «был бойцом Красной Армии — стал эсэсовцем». Или полицаем на службе у врага. Молодое поколение, чьи мозги особенно активно «бомбят» «историческим оружием», воспитывают в качестве шуцманов, которые будут готовы стрелять в спину своим дедам и прадедам.

Нельзя не отметить, что мы сами во многом виноваты в нынешней ситуации — разоружились перед лицом наступающего неприятеля, допустили его на свою территорию, недостаточно активно защищались, а от наступления отказались вовсе. Опомнились — а «фон Бок под Москвой», «фон Лееб окружает Ленинград», «фон Рунштедт берет Киев».

«Историческая война», являясь, как и «горячие» войны, продолжением политики другими средствами, в самом разгаре. Ее масштабы увеличиваются. В нее вовлекается все большее и большее число участников — от рядовых обывателей до журналистов, экспертов и даже президентов.

Важно, однако, то, что наступило осознание самого факта: в отношении России, Русского мира ведется «историческая война» — «историческим оружием». Российские власти даже инициировали создание структур, призванных бороться с фальсификацией истории. Все верно, на войне как на войне: нельзя молча взирать, когда в тебя палят из всех стволов — надо как минимум отстреливаться.

Однако и нынешняя защитная позиция «отстреливающегося» ущербна. Это пассивная позиция. Это позиция обвиняемого, сидящего на исторической «скамье подсудимых», которому самозванные «судьи» выдвигают все новые и новые обвинения — успевай отбиваться и обеляться там, где мы и так не замазаны. Мы если не оправдываемся за пакт Молотова — Риббентропа или Катынь, то объясняемся, почему нацизм нельзя приравнивать к коммунизму… Таким путем войну за историю не выиграешь.