Сергей Лозунько - «Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

3) Всякое укрывательство будет преследоваться по всей строгости революционных законов.

4) Местным Советским властям вменяется в обязанность уведомлять Комиссариат по Польским Делам об известных им имеющихся на местах предметах старины, искусства и науки, эвакуированных из Польши, и до времени приема названным Комиссариатом охранять их от всяких злоупотреблений.

Народный Комиссар Луначарский [20] ДВП СССР, т. 1, с. 370. .

Немыслимо, чтобы подобное благородство явила какая бы то ни было иная страна того времени. Можно ли, к примеру, представить, чтоб англичане вдруг озаботились сохранением культурного наследия народа, подчиненного Британской империей, скажем, египтян? Лондон и в наше время не торопится возвращать награбленные в ходе империалистических завоеваний предметы культуры и искусства.

С другой стороны, в России разруха, голод, разворачивается гражданская война — до польского ли культурного наследия в такое время? А вот поди ж ты.

Казалось бы — полякам благоговеть перед большевиками и Советской Россией! Но межвоенная Польша, как мы знаем, это чрезвычайно агрессивное в своем антисоветизме и антикоммунизме государство, «бастион Европы против большевизма» — как позиционировали себя сами поляки.

Антисоветские фобии, которые поляки культировали у себя в стране и делали все возможное, чтобы распространить их в Европе, впоследствии сыграли крайне негативную роль в предотвращении гитлеровской агрессии, будучи одной из главных причин срыва системы коллективной безопасности. В межвоенный период польские правящие круги будут так усиленно прививать себе и своему народу комплекс советофобии, столь настойчиво зомбировать самих себя антисоветскими стереотипами, что окажутся не в состоянии переступить через них даже в момент, когда над гоноровой шляхетской выей Гитлер занесет топор.

Русофобия и великодержавные мечты о Польше «од можа до можа» — глубинная причина польского антисоветизма и антибольшевизма (собственно, антисоветизм и антибольшевизм здесь выступают скорей как эвфемизмы). Иначе говоря, враждебное отношение независимой Польши к Советской России было предопределено ее историческими комплексами и далекоидущими планами воссоздания Речи Посполитой в границах 1772 г. В первую очередь это была враждебность к России, и совершенно второстепенное значение имел характер режима, в ней (России) установленного. Установись в России другая власть — Польша, вне всякого сомнения, вступила бы в конфликт и с ней, объявила бы себя «бастионом против российского варварства» и т. п.

В этом плане весьма показательно поведение поляков во время гражданской войны в России. Например, когда осенью 1919-го у армии Деникина наметились успехи в боях с Красной Армией (сентябрь и начало октября 1919-го были временем наибольшего успеха белых), Пилсудский резко снизил военную активность Польши на востоке. Это позволило перебросить значительные силы Красной Армии с западного на юго-западное и южное направления.

26 ноября 1919 г. А. И. Деникин в письме на имя Пилсудского с возмущением писал: «Встретив некогда с чувством полного удовлетворения поворот русской политики в сторону признания национальных прав польского народа, я верил, что этот поворот знаменует собою забвение прошлых исторических ошибок и союз двух родственных народов (к слову, мать Деникина, Елизавета Федоровна Вжесинская, была полячкой, сам Антон Иванович с детства свободно говорил на польском языке. — С. Л. ). Но я ошибся.

В эти тяжелые для России дни вы, поляки, повторяете наши ошибки едва ли не в большей степени. Я разумею стремление к занятию русских земель, не оправдываемое стратегической обстановкой, вводимое в них управление, отрицающее русскую государственность и имеющее характер полонизации; наконец, тяжелое положение Русской Православной Церкви как в Польше, так и в оккупированных ею русских землях.

Для меня совершенно ясно, что именно теперь создаются те основы, на которых будут построены на долгие годы международные отношения. И нынешние ошибки наши будут оплачены в будущем обильной кровью и народным обнищанием на радость врагам Славянства.

Мне нет надобности доказывать Вам, что непонятная для русского общества политика польского правительства может дать весьма серьезную опору германофильскому течению, которое ранее у нас не имело почвы. Я нисколько не сомневаюсь, что, если бы когда-либо такое течение возобладало, оно имело бы роковое значение для Польской республики. Этого допустить нельзя.

Между тем восточная польская армия, успешно наступавшая против большевиков и петлюровцев, в дни, наиболее тяжкие для русских войск, вот уже около трех месяцев прекратила наступление, дав возможность большевикам перебросить на мой фронт до 43 тысяч штыков и сабель. Большевики так уверены в пассивности польского фронта, что на Киевском и Черниговском направлениях они совершенно спокойно выступают тылом к нему…» [21] Иванов Ю. Очерки истории советско-польских отношений в документах 1917–1945 гг. // Наш современник. — 2003. — № 10. .

Позднее поляки шантажировали генерала Врангеля, стращая того заключением мира с большевиками. В частности, представитель Пилсудского в Париже некто Вендзягольский в феврале 1920 г. блефовал на встрече с руководством русской эмиграции: мол, Пилсудский предложил большевистской Москве заключить мир на условиях признания восточных границ Польши 1772 г., а также признания независимости новых государств, образовавшихся в пределах бывшей Российской империи, причем не только Украины, Литвы, Эстонии, но и тех, что появились на исконно русских землях (Дон, Кубань, Терек). И что если белые пойдут на аналогичные условия мира с Польшей, то Пилсудский согласится на создание общего фронта против красных [22] Там же. .

Пилсудский незадолго до агрессии 1920-го предельно откровенно сформулировал цели польской политики применительно к России (неважно — советская она или антисоветская) в информационном документе, предназначенном для командования Волынского фронта: «глава государства и польское правительство стоят на позиции безусловного ослабления России… В настоящее время польское правительство намерено поддержать национальное украинское движение, чтобы создать самостоятельное украинское государство и таким путем значительно ослабить Россию, оторвав от нее самую богатую зерном и природными ископаемыми окраину. Ведущей идеей создания самостоятельной Украины является создание барьера между Польшей и Россией и переход Украины под польское влияние и обеспечение таким путем экспансии Польши как экономической — для создания себе рынка сбыта, так и политической» [23] Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918–1939 гг., М.: «Вече», 2001, с. 28–29. . Таким образом, «независимая Украина», согласно польским планам, должна была представлять собой не более чем марионетку Польши в роли антироссийского «буфера».