Олег Кашин - Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо

И, собственно, модель поведения «Известий» в информационном поле — она ведь такая же. Я не могу представить себе корреспондента «Известий» в роли той несчастной телевизионной девушки в оперном антракте, которая, стараясь не заплакать, выдавливала из себя согласованные, пронумерованные и прошнурованные вопросы о «цивилизованном разводе». Нет уж (кстати, еще один дисклеймер — я совершенно ничего не знаю о том, как это выглядит изнутри и ориентируюсь только на свои читательские впечатления), это пускай телевидение и другие придворные газеты получают прямые инструкции, поведение «Известий» имеет совсем другую природу. Не знаю, кто это придумал — подозреваю, что все-таки не Кремль, — но отношения «Известий» с их хозяевами выглядят как такая интересная игра: и власть, и газета делают в этой игре вид, будто они не в позднепутинской России, а в голливудской, времен классических нуаров (и, стало быть, маккартизма, смайл) Америке. То ли для забавы, то ли в порядке эксперимента газету запустили внутрь периметра и выдали пропуск-вездеход — вот тебе в виде исключения свобода, работай, ищи свои сенсации. И «Известия» ищут, и находят. Ежесуточно в полночь, когда у них обновляется сайт, на сайте обнаруживается очередная сенсация — или про скорую отставку и назначение, или про новое уголовное дело, или еще про что-нибудь такое. У всех этих сенсаций общее одно: в них заинтересованы только «Известия», нет такого, чтобы Кремлю или, что сейчас имеет примерно тот же вес, Следственному комитету было важно довести до сведения читателей вот эту информацию. То, что власть хочет слить, она сливает иначе — гораздо чаще через менее одиозные СМИ, чем габреляновская газета. «Известия» стоит как раз любить именно за чистоту этой игры. Кроме них в нее не играет никто.

Немного другая, чем с новостями, игра — с колонками, но она тоже безумно интересна. Габрелянову (колонками у него заведует какой-то специальный еврей, но я его фамилии не помню) удалось собрать невероятный пул людей, всегда готовых одобрительно высказаться об очередной инициативе власти или наоборот, дать отпор любому, даже самому незаметному жесту любого оппозиционера — от Навального до последнего пользователя фейсбука. Вот не поленитесь сходить по ссылке — не знаю, что это за философ, но впечатления производит. Сенсация с Академией наук, растерянные комментарии академиков на новостных лентах, а в «Известиях» на сайте уже висит обстоятельный текст о том, как обнаглели академики, давно уже из ученых превратившиеся в богатых латифундистов. Готов биться об заклад, что здесь тоже не было вот этого, рисующегося в воображении обычного, все заранее знающего читателя — звонят автору и говорят, мол, старик, давай мочить академиков. Нет, наверняка он сам прибежал со своей колонкой через минуту после выступления Ливанова, не мог не прибежать, потому что в поле притяжения «Известий» собраны именно такие авторы. У одного — вот у этого философа — какая-то большая личная обида на академиков, у другого — такая же большая обида на белоленточное движение, у третьего — на литературную тусовку и так далее. В итоге, и это тоже невероятная для наших пропагандистских органов ситуация, образовался круг авторов, всегда готовых одобрить или раскритиковать что угодно не по «темняку», а по велению сердца. И это тоже уникальный и никем до сих пор толком не понятый феномен Габрелянова, нашего русского «гражданина Кейна», который всегда будет круче всех в какой угодно, хоть путинской, хоть навальновской, хоть в свободной России.

Бывают агонии, преисполненные величия. «Единая Россия» погибает жалко — ни пафоса, ни достоинства. Говорят, вот-вот объявят о преобразовании путинского Народного фронта в партию, и «Единая Россия», самораспустившись, войдет в состав этой новой партии. «Единой России» нет, есть, как сказал бы классик, колоссальная шайка, которая разбегается, когда речь заходит об ответственности. Трудно представить даже, кто персонально объявит о формальной ликвидации этой партии. Андрей Исаев, Сергей Железняк — кого сейчас вообще можно назвать лицом «Единой России»? Лица нет, лидеров нет, а партии-то на самом деле и не было никогда. Собирались на съезды задорого, сидели в дорогих костюмах и с айпадами — и голосовали за унизительный прочерк вместо первого места в партийном списке. Коллективный Никто, которого чья-то злая воля назвала политической партией (Партия! Как американские республиканцы, или как консерваторы в Англии, или как большевики в России, в конце концов. Вот эти ко всему готовые, кто назвал партией — их?), приходит к своему естественному состоянию. Не быть и не казаться — исчезнуть. Когда-то в «Единую Россию» массово записывали артистов и телеведущих. Помнит ли сейчас Сергей Безруков о своей партийной принадлежности? Помнит ли Волочкова, Якубович, саксофонист Бутман? «Партийные проекты» — было же совсем недавно, «этот мост построен в рамках партийного проекта «Мосты России»», «этот трамвай приобретен в рамках партийного проекта «Трамваи России»». Ничего теперь не написано ни на мостах, ни на трамваях. Как и не было ничего.

Но когда Минюст выпишет ликвидационные бумаги, было бы здорово, чтобы кто-нибудь, как Зюганов двадцать лет назад, озаботился спасением ставшего никому не нужным бренда. Пойти в Минюст и зарегистрировать заново новую партию с тем же названием — говорят, сейчас это просто. Не позволят партию — общественное движение. Не позволят движение — просто инициативную группу, паблик «ВКонтакте». Пригодится; уже сейчас пора ностальгировать по временам, когда не было ни «болотного дела», ни атак на НКО, ни борьбы с гомосексуализмом, и когда такая ностальгия станет массовой, у возрожденной «Единой России» появятся неплохие шансы на новую политическую жизнь (не шучу совершенно, наверняка так и будет); может быть, нонконформисты двадцатых годов двадцать первого века будут носить футболки «Единой России» и распевать ее гимн, написанный Олегом Газмановым, который, кажется, тоже уже вряд ли помнит, что был в его карьере такой эпизод.

Но это все будет потом; сейчас «Единая Россия» разваливается, сама на своем сайте цитирует колумниста «Известий», указывающего, что «невзгода «Единой России», что гегемоном в ней стали лоснящиеся буржуа в костюмах от Brioni», сама прощается с собой, сливает себя. Придумавшие эту партию люди принесли в российскую политику «пацанскую бычку»; никто уже давно не вздрагивает от уголовной присказки «отвечать за слова» — но при этом главной миссией «Единой России» были именно серьезные слова, произносимые понарошку. Левые слова, правые слова, консервативные, либеральные — едва ли даже те, кто голосовал за эту партию, воспринимали всерьез то, что она им говорила.