А. Фурсов - De Conspiratione / О Заговоре

С точки зрения данной работы исключительно важен тот субъект, который связывал в пространстве и времени звенья первоначального накопления своей активностью, выступая, благодаря контролю над деньгами и информацией, оператором этого процесса. Этим субъектом были североитальянцы, главным образом венецианцы. Именно их злая воля подгоняла процесс первоначального накопления, который в Англии XVIII в. превратили в полноценное и широкомасштабное капиталистическое накопление. Сам этот субъект, который, по-видимому, совершенно не интересовал Маркса, в процессе международного первоначального накопления капитала менялся — mutabor! утрачивая постепенно национальные черты и превращаясь в наднациональный североатлантический. Причем сам этот процесс превращения, по крайней мере, его политические аспекты, имевшие не меньшее значение, чем экономические и игравшие не меньшую роль, чем последние, был теснейшим образом связан с развитием тайных (закрытых) обществ, КС, которые хотя и заявили о себе в XVIII в., сформировались в XVII в., и формирование это опять же связано со Стюартами, с католическо-протестантской борьбой за английский трон. В 1603 г. несколько влиятельных семей, включая Сесилов (Бергли), исходя из конъюнктурных интересов, совместно со своими генуэзско-венецианскими союзниками посадили на английский трон Стюарта — Якова I. В правление его сына Карла I на английской сцене появляются розенкрейцеры, корни которых уходят в XV в. Активную роль в этом играл иезуит и одновременно крупнейший научный авторитет эпохи Роберт Флад (Robertus de Fluctibus), т. е. роль иезуитов в развитии розенкрейцерства как восточного герметического культа несомненна (как позднее, в конце XVIII в. — в развитии иллюминатства).

Во второй половине XVII в. на основе розенкрейцерства и наследия тамплиеров, бежавших в начале XIV в. Шотландию, начинает развиваться Шотландский обряд (rite), который в XVIII в. «отольется» в масонство Шотландского обряда. Шотландский обряд начал формироваться, по крайней мере организационно, во время пребывания Стюартов в изгнании во Франции как масонская сеть, главной задачей которой было обеспечить возвращение династии на трон. После того, как это произошло, сеть легализовалась в качестве Лондонского королевского общества под руководством криптоиезуита и «дедушки» политэкономии (под названием «политическая арифметика») У. Петти и при активном участии Ньютона, Бойля, Локка, Гука и др. [108] Chaitkin А. Р. Ук. соч. Р. 149. Однако, как показывают бумаги Ньютона, который, кстати, как и Локк, служил в Ост-Индской Компании, научное общество было ширмой, скрывавшей тайную сеть, требовавшую идейного оформления.

Обеспечить это последнее У. Петти отрядил Элиаса Эшмола, который объединил в одно целое культы тамплиеров и розенкрейцерство во фладовском варианте. В результате оформилось масонство Шотландского обряда, отличающееся от свободного масонства (фримасонства), главной структурой которого во Франции в XVIII в. стала ложа Великий Восток; к последней принадлежали, в частности, Лафайет и Бенджамин Франклин. Масонство Шотландского обряда «генетически», исходно было связано, с одной стороны, с иезуитами (и Стюартами и их потомками, а следовательно с Шотландией, с Эдинбургом), с другой — семействами банкиров Женевы, Лозанны и Берна, несмотря на то, что последние были в основном протестантами: совместным стратегическим и тактическим политическим, экономическим и геоисторическим проектам это вполне реальное противоречие не мешало.

Тайные масонские общества XVII в., которые официализируют себя в XVIII в., были тесно связаны с различными силами — английской знатью, Сити, венецианцами, еврейскими финансово-религиозными кругами — и активно участвовали в политике, в основном тайной, т. е. в заговорах своего времени. При этом они активно использовали имеющийся «еврейский след», пытаясь представить происходящие изменения как результат «еврейского заговора» и стремясь таким образом спрятать себя и свою деятельность за ширмой «еврейского заговора». Никто не станет отрицать, например, роль еврейского капитала и раввината ни в Венеции (в 1638 г. венецианский раввин Симоне Луццато даже выпустил «Очерк о евреях Венеции», где подробно описал те позиции, которые исторически завоевали евреи в этом городе [109] Attali J. Ук. соч. Р. 340. ), ни в так называемой «буржуазной революции» в Англии. Однако помимо евреев, поддерживавших Кромвеля в Англии и одновременно Фронду во Франции, Кромвеля поддерживали и Сити, и часть английской знати, и венецианцы, и голландцы.

Можно сказать, что «еврейский заговор» оказывается удобным и для самих КС, которые, во-первых, прикрывают им свою деятельность, тем более что еврейский след (финансовый капитал и т. д.) есть; во-вторых, сознательно делают это, чтобы легко обвинить идущих по следу в антисемитизме и таким образом обрубить концы и спрятать их в воду, и для тех, кто отказывается по тем или иным причинам признавать существование КС и их историческую роль: обвиняя любого аналитика тайной политики и связанной с ней каузальности в «поисках жидомасонского заговора» такие «деятели» блокируют и анализ реальной истории, и роль в ней еврейского капитала и еврейских организаций, жульнически сводя вопросы власти и экономики к национальному вопросу. Им бы почитать Маркса, писавшего о том, что еврейский вопрос — не национальный и даже не религиозный, а остросоциальный. Повторю: это не значит, что «еврейского заговора» («еврейских заговоров») в вековой борьбе за власть, информацию и ресурсы не было — был (были). Как были венецианский, английский, немецкий, американский и т. п. заговоры (русского, по-видимому, не было — к сожалению). Но этот заговор (заговоры) всегда был частью более крупного (крупных), ячейкой более широкой сети. Даже создание Израиля — это далеко не только «еврейский заговор», это намного более крупная игра с участием США, Германии, Великобритании и СССР, как и неолиберальная контрреволюция 1980–2010 гг., Тридцатилетняя война — финансово-экономическая — банкиров против мира.

Другое дело, что «еврейский заговор» выталкивают (кстати, активны в этом представители масонства Шотландского обряда и те, кто «поет» с их голоса) на первый план как главный, а то и просто единственный и всеохватывающий, как ложный след. Делается это, повторю, с умыслом: чтобы, вызвав реакцию на антисемитизм, скомпрометировать и заблокировать изучение и этого узкого заговора самого по себе, и того более крупного, элементом которого он является, т. е. перенаправить ход работы в тупик, где ожидает обвинение в антисемитизме. Жизнь, а также природа заговора (жизнь-как-заговор и заговор-как-жизнь) слишком сложны и многоуровневы, чтобы быть представлены одним единственным заговором, тем более национальным/этнорелигиозным. Мир заговоров (и жизнь) — это tangled hierarchy, лучше всего иллюстрируемая картиной М. Эшера «Относительность». Это не значит, что отдельными заговорами надо пренебрегать — пренебрегать ничем не надо: в нашей работе, в следствии по особо важным историческим делам, мелочей нет.