Михаил Ходаренок - Щит и Меч нашей Родины

Суть дела заключается в следующем. По-прежнему на всех уровнях управления модным становится вставлять в документы и разговорную речь отдельные слова и термины, заимствованные из военной стратегии, оперативного искусства да и военной науки в целом. Причем делается этого исключительно механически. Смысл же терминов, похоже, никого не интересует.

В частности, в случае возникновения любой нештатной ситуации в Российской Федерации (террор, стихийные бедствия, техногенные катастрофы и пр.) населению страны (или региона) тут же сообщается – создан оперативный штаб. Вот три свежих сообщения: «В связи с прохождением циклона, принесшего обильные осадки, в 12 районах Приморья действует режим ЧС. В городах и районах края созданы оперативные штабы», «Сегодня создан оперативный штаб для координации действий органов власти в условиях ЧС», «Создан оперативный штаб по борьбе с африканской чумой свиней», «Пожарные и спасатели на сочинской Олимпиаде будут работать под контролем создаваемых оперативных штабов и соответствующих оперативных групп».

Упомянутые выше случаи явственно демонстрируют – чрезвычайный орган управления создается в современной России практически в любой ситуации и, видимо, должен (по замыслам авторов) служить панацеей от всех бед. Попробуем разобраться с термином «оперативный штаб». На практике он далеко не так безобиден, как ставший уже легендарным слоган «в эпицентре событий».

Штабное «масляное масло»

Для начала отметим – штаб не может быть дополнительно назван оперативным. Он и без того согласно стройной военной теории основной орган управления войсками в боевой обстановке и руководства их обучением в повседневной деятельности. Как известно, одними из главных принципов управления являются непрерывность, оперативное и гибкое реагирование на изменение обстановки. Поэтому называть штаб (как орган управления) оперативным – ну просто вопиющая как общая, так и военная безграмотность.

Рассмотрим для примера самый большой штаб нашей страны – Генеральный. Это основной орган оперативного управления Вооруженными Силами Российской Федерации. Здесь слово «оперативный» находится исключительно на своем месте. И в самом деле – разве применимы к термину «управление» прилагательные «медлительное» или же «неторопливое». Управление не может быть другим – только оперативным.

Теперь разберемся со штатной структурой штаба. Как правило, любой штаб жестко структурирован по отделам (управлениям) и службам. В частности, там обязательно присутствуют разведывательный, оперативный, организационно-мобилизационный отделы, служба военных сообщений, оперативное оборудование ТВД, шифровальщики (в разных штабах они могут называться иначе, некоторые отделы в мелких штабах отсутствуют, но суть дела от этого не меняется).

У всех штабных департаментов есть свои функции, а у офицеров, их возглавляющих (равно как и у оперативного состава), десятилетиями отшлифованные обязанности (кто за что отвечает и что обязан делать). Причем до определенной степени обязанности носят интернациональный характер. Скажем, разведчики или служба военных сообщений в Африке выполняют те же функции, что и в Новой Зеландии.

Непонятно одно – каким образом эти отделы и службы можно применять в борьбе со стихийными бедствиями и наводнениями, в частности. Если же они в так называемом оперативном штабе отсутствуют, то это тогда уже вовсе и не штаб. А если у властей все-таки есть намерение создавать чрезвычайные органы по борьбе с наводнениями или нашествиями саранчи, то их в этом случае совсем не обязательно называть военным словом «штаб».

Есть масса других, более подходящих и соответствующих обстановке понятий – «комиссия», «комитет», «комиссариат», наконец. Конечно, понятно, что короткое военное «штаб» звучит более весомо, убедительно и даже приятно на слух, но что тогда при борьбе с саранчой за этим термином стоит?

В этой связи непонятен и еще один нюанс – когда в России по любому поводу создаются оперативные штабы, возникает вполне естественный вопрос: кто в каждом конкретном случае разрабатывает обязанности для вновь срочно собираемых «штабных» работников и кто их утверждает? Да и вообще надо разобраться – руководствуются ли какими-либо обязанностями наспех собранные люди в оперативных штабах? Ведь их созывают каждый раз в связи с новыми обстоятельствами. Складывается впечатление, что мобилизованные в штаб работники исполняют обязанности по наитию, по совести или же как Бог на душу положит.

Функции штаба любого уровня достаточно объемны. Но в первую очередь он занимается оценкой обстановки и подготовкой предложений для принятия решения командиром (командующим). Затем всю свою дальнейшую энергию штаб направляет на претворение принятого в жизнь.

И тут возникает следующая группа вопросов. Если формируется какой-либо штаб, в этом случае должен быть как минимум назначен его начальник. Органа оперативного управления без руководителя не бывает. А если назначен начальник штаба, должен существовать и тот командир (командующий), для которого готовит соответствующие предложения начальник штаба.

Теперь попробуйте среди десятков тысяч сообщений о создании по стране оперативных штабов доискаться, кто в каждом конкретном случае, в той или иной кризисной ситуации исполнял обязанности начальника штаба, а кто был соответствующим командиром (командующим, начальником). Сразу скажем – вряд ли из этого что получится. На практике оперативный штаб существует, но упоминания о первых двух лицах – командире и начальнике штаба – не найти практически нигде. Складывается впечатление, что создание оперативных штабов – чрезвычайно удобный способ уйти от персональной ответственности, спрятать концы в воду.

Один из самых ярких этому примеров – теракт в Беслане в уже далеком 2004 году. Так называемый оперативный штаб был создан практически сразу после захвата заложников. Однако нигде до сих пор не упомянут начальник этого органа управления. Самые тщательные попытки отыскать это должностное лицо окажутся безрезультатными. Тем более непонятно, кто был в Беслане «командиром». Его отыскать еще труднее. Для кого готовил предложения оперативный штаб и чью волю он воплощал в жизнь на практике, до сих пор неясно.

Складывается впечатление, что штаб в Беслане в 2004 году существовал сам по себе. Наконец, любой штаб в немалой степени строит свою работу на основе решений вышестоящего начальника. Доискаться же, какие указания отдавал оперативному штабу в Беслане вышестоящий начальник, и вовсе сегодня не представляется возможным.

Еще одно немаловажное обстоятельство. Штаб не может существовать без соответствующего пункта управления (командного пункта), оснащенного соответствующей связью и средствами автоматизации. В противном случае он не является штабом и не может выполнять свои функции. Если обратить внимание на места, где собираются так называемые оперативные штабы (это касается всей страны), то сразу становится очевидным – это не органы управления. У многих из них, как правило, нет ни современной связи, ни средств отображения обстановки, ни даже приличного помещения.