Александр Шубин - Левая политика. Предварительные итоги.

В период рыночных реформ идеологическое давление общества на женщину в России не уменьшилось, а увеличилось. Так, по данным социологических исследований, женщины испытывают профессиональную и карьерную дискриминацию, растущую озабоченность нагрузкой, связанной с сочетанием семейных и профессиональных обязанностей. Тот факт, что статус женщины как «второстепенного» работника уходит в прошлое, мало что меняет в гендерной структуре занятости, особенно по вертикали. В наибольшей степени феминизированы те сферы общественного производства, где сочетаются высокие квалификационные требования и относительно низкие зарплаты, — образование, культура, здравоохранение, социальная защита. Но даже в этих сферах начальники в основном мужчины.

Констатируют социологи и так называемую вину перед обществом одиноких и бездетных женщин. В СМИ и «массовой культуре» пропагандируется образ женщины как сексуального объекта, как товара. Есть и противоположная тенденция: воспевание естественного предназначения женщины — быть матерью. Реальных шагов в социальной политике не делается, меры по стимулированию рождаемости имеют (и будут иметь) неоднозначные социальные последствия, а в прессе потихоньку разворачивается дискуссия о нравственном значении абортов и возможности их запрета или приравнивания к убийству, а следовательно, опять-таки запрета. При этом необходимо учесть, что мы сейчас теряем даже те завоевания в области поддержки материнства и детства, которые у нас были. Так что при тех стандартах контрацептивного и сексуального поведения, которые у нас сложились (и цен на «щадящие» контрацептивны), такие ориентации в области социальной политики, даже просто в общественном мнении, могут обернуться жестокой эксплуатацией репродуктивной функции женщин.

Таким образом, рыночное экономическое давление драматически сочетается у нас с патриархальными (а иногда просто варварскими) культурными стереотипами. Тем не менее, наши женщины объективно нуждаются в феминистской теории. Они энергичны, образованы, способны к независимости. Некоторое неприятие феминизма российскими женщинами — во-первых, представляет собой реакцию на его искажение в социалистический период, а во-вторых, связано с грузом социально-экономических проблем, которые кажутся женщинам часто непосильными, заставляют их надеяться на поддержку семьи, мужчин. Сказывается и эмоциональное бессилие перед социальными традициями и стереотипами. Замечу, что женщины в силу своей объективно предопределённой большей социальной незащищённости, в силу своего статуса и роли в общественном производстве (включая и сферу неоплачиваемого репродуктивного труда) так же объективно нуждаются в радикальных социальных преобразованиях даже больше, чем мужчины. В силу своей роли в репродуктивном процессе и исторически сложившихся гендерных диспропорций в распределении социальных ролей, власти и ресурсов, а также сложившейся гендерной структуры занятости женщины могут подвергаться двойной или даже тройной эксплуатации по сравнению с мужчинами. Но это отнюдь не делает мужчин и женщин врагами. Это объективно делает большинство женщин врагами капитализма и капиталистической эксплуатации. А вот в политике (и на левом фланге тоже) женщин намного меньше — и тоже в силу гендерного распределения ролей и статусов во всех сферах общественной жизни и сложившихся стереотипов социального поведения.

Феминистская теория нуждается в обновлении для того, чтобы стать адекватной потребностям женщин и всего общества в России. Она обязана учесть и те социальные изменения, которые произошли, и те объективные потребности, которые сформировались. Феминистское движение должно развиваться не как отдельное движение женщин за какие-то особые права, не как движение против мужчин во имя абстрактно понимаемой свободы, а как органическая часть социального движения за полноценную социальную политику и социалистические преобразования. Специфические женские движения неизбежно ограничены в своей социальной эффективности. Политической силы они, как локальные социальные движения, иметь не могут, поскольку не могут выдвинуть внятной и целостной политической программы. Все формальные права у женщин уже есть. Социальные проекты, ориентированные на обеспечение реальных прав женщин, осуществимы только в рамках масштабных социальных преобразований. Частные инициативы оборачиваются карикатурой на саму концепцию равенства полов, дискредитируют феминизм как идею и проект.

Проблема левых в России заключается в том, что они как-то органически не принимают феминизма, не принимают ни в каком виде, почти не выходят на осмысление гендерных проблем в контексте левого движения и задач социальных преобразований. В основном российские левые ограничиваются декларациями о равноправии, правах женщин и т. д. Эта культурная особенность приводит к тому, что гендерные вопросы, острые социальные проблемы, связанные с гендерными диспропорциями и противоречиями, в ключе левой политики вообще не обсуждаются. Так что их официальная трактовка остаётся часто единственной, а инициативы власти в области так называемой демографической политики — единственными конструктивными предложениями, несмотря на односторонность и весьма неочевидную социальную эффективность.

Подлинное равенство полов возможно только через реализацию специфических потребностей мужчин и женщин как естественных и неприкосновенных человеческих потребностей. Энгельс понимал движение за права женщин не как «особое женское движение», а как «…женскую сторону рабочего движения». Поэтому задачей левого движения является, во-первых, обсуждение проблем женщин как общезначимых. Аборты, насилие в семье, вопросы воспитания детей не являются специфическими проблемами женщин и для адекватного решения нуждаются в переориентации всей социальной политики. Во-вторых, необходимо привлечение женщин в политическую деятельность как полноправных партнёров и решение женских проблем как общезначимых, отстаивание профессиональных, социальных, сексуальных прав женщин в контексте реализации общих человеческих прав.

Захар Попович

Если задаться вопросами, существует ли Организация Марксистов (ОМ) в публичном пространстве Украины и имеет ли влияние на нарождающиеся в Украине социальные инициативы представляемая ОМ марксистская идеология, то, как это ни удивительно, мы можем ответить положительно и на первый, и в значительной степени на второй вопрос. Беда только в том, что ОМ во многом остаётся своего рода «зонтичным брендом» для большого числа талантливейших марксистских активистов, групп, изданий, но пока не является марксистской организацией, выработавшей собственную программу и тактику. Активисты ОМ широко пропагандируют марксизм, но у каждого из них он свой. Вряд ли пока можно всерьёз говорить о том, что ОМ может представить обществу собственную сложившуюся идеологию. И вряд ли это будет возможно до того, как ОМ включится в социально-политическую борьбу с собственной конкретной программой. Да простят меня «нелюбители» троцкизма — программой переходных требований.