Михаил Кривоносов - История гражданского общества России от Рюрика до наших дней

В сфере трудового законодательства планировалось введение различных видов страхования рабочих и узаконивание экономических забастовок. Наконец, Столыпин предлагал целый ряд мероприятий для развития народного просвещения. Планировались меры по дальнейшему подъему экономики, большую часть которых мы бы назвали приватизацией, и др.

Премьер-министр страстно желал «20 лет покоя» для реорганизации Великой России, но, как мы теперь знаем, этих 20 лет у него не было. Он оказался заложником недальновидности и нерешительности господствующего класса Российской империи, половинчатости тех реформ, которые этот господствующий класс проводил на протяжении нескольких десятилетий.

Доктор исторических наук, профессор РГГУ М. А. Давыдов подчеркивает: « Едва ли не главный порок модернизации 60-х – создание для десятков миллионов крестьян своего рода особой действительности, особого мира, не в смысле общины, а в смысле реальности(«вселенной», планеты, материка и т. п.) Большинство населения страны жило отдельной жизнью и до 1861 г. – в смысле бытовом, юридическом, экономическом, культурном – и, естественно, психологически было иным , нежели образованное меньшинство. Но и после освобождения масса крестьян не слишком сблизилась с ним. Более того, указанная «отдельность» получила новый импульс, поскольку правительство искусственно консервировало общинный уклад и архаичное сознание крестьянства». [262]

Еще в 1898 г. в своем письме Николаю II С. Ю. Витте писал о «неустройстве крестьян», понимая под ним, прежде всего, их юридическую неполноценность, неполноправность и сохранение общины. К этому времени, уже давно назрела новая модернизация социально-политической и экономической жизни империи. Потенциал реформ 60-70-х гг. в большой степени был исчерпан, притом будучи использован далеко не полностью.

Ситуация, перманентно генерирующая кризис, сохранялась, не в последнюю очередь потому, что сохранялись такие явления, заложенные творцами великих реформ, как патернализм по отношению к крестьянам и крестьянская община. Причем на последнем пункте сошлись интересы как имперской власти, так и ненавидящих ее революционеров: одни видели в ней залог своей нерушимости, другие – «ростки светлого социалистического будущего». Процесс естественного экономического и социального развития в деревне был искусственно подорван, и в недрах сельской общины несколько десятилетий зрела бомба замедленного действия. Столыпин, желая вернуть страну на путь естественного развития, опоздал и своей аграрной реформой инициировал взрыв копившейся 50 лет негативной социальной энергии в деревне, расколовший одномоментно крестьянское общество и выбросивший в город мгновенно по историческим меркам миллионы утративших социальные корни людей, ставших питательной средой для грядущего кровавого передела.

По статистике, из 90 млн. крестьян европейской части России около одной четверти было безземельными и малоземельным. Примерно – 22,5 млн. человек. А по программе переселения «число семейных переселенцев за 1906–1913 гг. составило 2,7 млн. душ». Плюс 1 млн. переселившихся ранее. Итого – 3,5 млн. из 22,5. А это значит, что в город из села после отмены общины было выброшено около 19 млн. человек, которые либо не имели, либо потеряли свою землю. К тому же около 1 млн. переселенцев вернулись обратно – но уже потеряв и деньги, и недвижимость. Став «свободными собственниками земли», около 20 млн. крестьян вскоре стали «свободны» и от своего земельного надела, пополнив армию люмпенов.

Реформам Столыпина было не суждено завершиться – для их проведения история не оставила времени: его потратили бездарные реформаторы второй половины XIX века. Столыпин оказался лишним в борьбе консервативных и революционных сил российского общества, и в сентябре 1911 г. был убит в Киеве – по злой иронии истории – на торжествах в честь открытия земскихучреждений. Как говорят, его убийца Богров был одновременно и участником революционной группировки, и платным агентом охранки…

Справедливо охарактеризовал ситуацию в пореформенной России П. Г. Балаев, «Отмена крепостного права, тормозившего развитие страны и грозившего уже монархии гибелью, проведенная царизмом в циничной, антинародной форме, привела к стремительному разорению и обнищанию крестьянства. Правящее сословие, отвыкшее от службы, привыкшее к паразитированию и воровству, стало препятствием для развития промышленности, в результате масса хлынувшего из деревни крестьянства дала массовую безработицу и возможность капиталистической эксплуатации рабочего класса в самой жесткой форме. И, как следствие, возникновение самого революционного отряда рабочего класса – партии большевиков.

Не осознавая до конца опасной социально-экономической ситуации в стране, правительство Николая Второго ввязалось сначала в войну с Японией, которая закончилась первой революцией. В результате этой революции к фасаду Империи была прилеплена вывеска «Государственная Дума», этой декорацией самодержавие себе успокоило нервы, и бодро отправилось, чеканя шаг, прямо в пропасть Первой мировой войны, чем продемонстрировало полную даже не некомпетентность, а просто невменяемость…» [263]

В конце XIX – нач. XX вв. сложилась кризисная ситуация, когда в российском социуме произошла критическая фрагментация.

Остатки сословного аграрного общества (податные и неподатные сословия) соседствовали с появляющимися классами общества индустриального: капиталистами и рабочими.

При этом и старые, и новые классы все больше делились на страты.

Дворяне были потомственные (столбовые) и личные, при этом они различались по знатности: однодворец, обедающий со своими крепостными в «родовой» избе и титулованная знать, ведущая роскошный образ жизни смотрели друг на друга один с завистью, другой с презрением. Другие трещины в господствующем классе проходили по национальному признаку, прежде всего – между русско-татарским и польским дворянством. Пестрый конгломерат грузинских «князей» и азиатских баев дополнял палитру российской элиты.

Крестьянство изначально делившееся на две большие страты – черносошенное (государственное) и крепостное, после реформы 1861 г. начало дальнейшее дробление. Появились временнообязанные крестьяне, затем середняки, батраки и кулаки. Тут же стоит вспомнить и о казаках, которые также были земледельцами и об их противостоянии с «мужиками».

Рабочий класс делился на кадровых рабочих, чернорабочих, огромную прослойку люмпенов, источником которой стало разоряющееся крестьянство.