Дмитрий Зыкин - Большая игра

Вспомним, что писал участник войны 1812 года генерал Карл Клаузевиц: «Русские редко опережали французов, хотя и имели для этого много удобных случаев; когда же им и удавалось опередить противника, они всякий раз его выпускали; во всех боях французы оставались победителями; русские дали им возможность осуществить невозможное; но если мы в конце концов подведем итог, то окажется, что французская армия перестала существовать…» [50] Клаузевиц К. 1812 год. Поход в Россию. М.: Захаров, 2004. С. 214.

В самом деле, закономерен вопрос: по каким признакам определяется победитель? Если вдуматься, то четкого и общепризнанного критерия не существует. Разумеется, это оставляет широчайшие возможности для пропагандистских спекуляций. Не секрет, что одно и то же событие совершенно по-разному трактуется разными сторонами. Одни «сокращают линию фронта», другие в это же самое время объявляют о «позорном бегстве врага». Нередко в качестве критерия просто смотрят, кто удержал поле боя или, как вариант, кто наступает, а кто отступает в результате военных столкновений. В общем случае этот критерий, очевидно, неверен.

Полагаю, он тянется из первобытных времен и возник по биологическим причинам. Встретились два самца, потягались силами, один убежал, за другим остались охотничьи угодья. Здесь понятно, кто победитель. Но когда войны затягиваются на долгое время, ведутся сложные маневры, в них участвуют массовые армии, напрягается экономика всей страны и т. д., то древний подход совершенно неприменим. Да, впрочем, это было давно понятно, что и отразилось в термине «пиррова победа». То есть давно уже люди знают, что есть такие победы, которых лучше бы и не было. Иными словами, победитель в сражении — это тот, кто по его итогам улучшил соотношение между своими и чужими ресурсами. То есть возможна ситуация, когда даже отступление окажется на самом деле победой, потому что соотношение ресурсов улучшилось в пользу отступившего.

Давайте с этой точки зрения посмотрим на битву при Альме. Западный историк Даниэльс приводит цифры, расходящиеся с тем, что писали в СССР. По его подсчетам, русские потеряли 3700 человек, французы и англичане вместе— 4300 человек [51] Даниэльс Э . История военного искусства. Т. 5. СПб.: Наука, 2015. С. 31–32. . Заметьте, что в это число не вошли потери Турции, хотя в сражении принимала участие и дивизия Ахмет-паши. Да, турки стояли в резерве, и теоретически возможно, что они не потеряли ни одного человека, но и без того убыль в коалиционных войсках превышает таковую у наших. Если это и победа союзников, то далеко не безусловная, куда более похожая на ничью.

Наконец, сражение при Альме посеяло неуверенность в стане противника. Враг, почувствовав на себе силу русской армии, стал перестраховываться. Отныне его действия приобрели крайнюю медлительность, что было исключительно выгодно России.

А что касается пресловутой нехватки нарезного оружия, то большинство французов несли гладкоствольные ружья. Так вот, именно французы, а вовсе не англичане явились главной ударной силой союзников.

Отдавая дань мужеству солдат, советская историография нередко называла высших офицеров не просто бездарями, а еще и «паркетными генералами», которые якобы получали свои посты благодаря лести и придворной интриге. Русофобы-пропагандисты предпочли не «заметить», что представители аристократии, князья находились в гуще боя и ходили в штыковую атаку наравне со своими солдатами. Это не исключение, а норма для времен Николая I.

После Альмы Меншикову предстояло решить очень сложную задачу. Что делать дальше, куда направить армию? Севастополь защищает слабый гарнизон, и хотя там кипит работа по возведению укреплений, они еще не готовы. Если оставить город без прикрытия, а противник двинется на Севастополь, то остановить его не удастся.

Значит, надо возвращаться в город? Не все так просто. А что, если враг избрал своей целью не Севастополь, а Симферополь? Внимательный читатель, конечно же, помнит, что именно такой план предложил маршал Сент-Арно. Если французы займут Симферополь, то отрежут русских от снабжения. В этом случае Севастополь также неминуемо падет, а кроме него, погибнет и вся русская армия в Крыму. Разделить силы на две равнозначные группы, одну оставить в Севастополе, а другой оборонять дорогу на Симферополь? Это заведомо проигрышный ход. У противника и без того перевес в численности, а раздробление только лишь увеличит преимущество врага.

Третий, самый рискованный вариант: оголить границы с Австрией и прислать Меншикову значительные подкрепления, — невыполним, поскольку на это требуется время. Царь Николай I, внимательно следивший за ходом войны, не питал никаких иллюзий: «С потерей Севастополя, флота и уничтожения корпуса Меншикова Крым для нас потерян будет ранее, чем наши резервы прибудут» [52] Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. СПб.: Типографiия Товарищества «Общественная польза», 1900. С. 276. , — писал император.

Ситуация была практически безвыходной. Защитить два города одновременно Меншиков не мог, и в этом кроется объяснение так называемой «нерешительности» командующего. В конце концов, после тяжелых раздумий Меншиков все же решил сначала отойти к Севастополю.

Тем временем Севастополь готовился к обороне. Корнилов собрал военный совет адмиралов и капитанов. Предстояло определить, как поступить с флотом. Корнилов высказался в пользу атаки противника, предложил пойти на абордаж и взорвать свои корабли вместе с вражескими. Если удастся уничтожить англо-французский флот, то сухопутные войска противника окажутся парализованными. Погибнем, но со славой, — вот слова, которые наиболее точно и кратко характеризуют его план.

Совет адмиралов не согласился с Корниловым. Морские офицеры указывали, что Севастопольский рейд для такой атаки не пригоден. Он слишком узок, и корабли придется выводить группами, каждая из которых намного слабее общих сил союзного флота. Их просто разобьют по частям, не доводя ситуации до абордажного боя. Большинство русских капитанов сошлось во мнении, что лучше затопить несколько самых старых кораблей, преградить ими вход на рейд, а высвободившуюся артиллерию и экипажи использовать в сухопутных сражениях.

На совете произошел жесткий разговор между Корниловым и остальными офицерами, результатом которого стало решение отказаться выйти в море. Корнилов не подчинился мнению своих товарищей и приказал готовиться к самоубийственной атаке, а сам пошел доложить обстановку Меншикову. Командующий потребовал от Корнилова выполнять то, что предписывал совет капитанов и адмиралов. Корнилов опять воспротивился, на что Меншиков резко сказал: «Ну, так поезжайте в Николаев к своему месту службы» [53] Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя. СПб.: Типографiя Товарищества «Общественная польза», 1900. С. 318. . Только после этого Корнилов подчинился.