Рустем Вахитов - Революция, которая спасла Россию

Итак, в 1970-х – начале 1980-х СССР – консервативное, умеренно авторитарное, но вполне миролюбивое государство, управляемое старцами, не желающими никаких изменений, революций и войн. Соответственно меняется и образ Ленина. Идеология СССР теперь не классовая война, а мирное сосуществование различных систем. Вождь революции, который в жизни был достаточно жестким, несентиментальным политиком, сохранившим юношескую энергию до зрелых лет, все больше предстает в пропаганде как добрый дедушка, окруженный детьми и наделяющий их разными дарами (что нашло выражение в растиражированном рассказе о елке в Сокольниках, который первоначально был лишь маленьким эпизодом в другой, совсем не благодушной истории о нападении бандитов на автомобиль с Лениным). В этой назойливой апологии «дедушки Ленина» слишком уж явно проскальзывает оправдание другого «дедушки» – бровастого, причмокивающего, любящего целоваться и награждать других и себя орденами, по иронии истории имеющего тоже отчество «Ильич». «Общество заслуживает того правителя, которого имеет», – писал Энгельс. И представляет себе идеального правителя на манер имеющегося, реального – добавим мы.

Перестроечный образ Ленина-реформатора (нашедший яркое выражение, например, в пьесах Михаила Шатрова) мы рассматривать не будем. Перейдем сразу к современному чернушному «Ленину», наличествующему на страницах книг и в фильмов нынешних антиленинистов. Социальные корни новой трансформации образа Ленина тоже понятны. Рухнул СССР. Однако в России (в отличии, например, от Прибалтики или стран Восточной Европы) никакой Реставрации не произошло. Не вернулись из-за границы потомки дореволюционных хозяев. Не были им возвращены земли, усадьбы и предприятия. Не был принят закон о люстрации, который запрещал бы бывшим партийным руководителям и работникам спецслужб занимать государственные должности. Во власти остались примерно те же люди – бывшие секретари райкомов, горкомов, обкомов, члены ЦК КПСС и ВЛКСМ, работники КГБ СССР, наскоро переименованного в ФСБ РФ, но в общем и в целом и сохранившего структуру и кадры, и даже усилившего свое былое влияние. Под разговоры о капитализме, первоначальном накоплении и приватизации они занимались и занимаются разворовыванием государственной собственности, точнее перераспределением ее между вечно враждующими кланами, происхождение которых уходит вглубь советской элиты. Под разговоры о «возвращении в семью цивилизованных народов» они сдали все геополитические позиции Родины, расчленили ее, отдали противникам. Под разговоры о демократии и либерализме они поощряют самый откровенный разврат, безнравственность, глумление над всем святым, цинизм. Они все предали идеалы своей молодости, все лучшее, во что верили, саму Родину и народ, превратились в воров и циников. И именно ими и востребован черный образ Ленина, который лепится услужливыми работниками идеологического цеха, такими же перевертышами, как они сами, вчера прославлявшими Ленина, сегодня его поливающими грязью. Ленин в этих измышлениях предстает как предатель Родины, за деньги германского генштаба готовивший государственный переворот, а потом отплативший немцам большими территориями по Брестскому миру, как развратник, изменявший своей жене с Инессой Арманд, а возможно и со многими другими женщинами, и подхвативший сифилис, который и свел его в могилу, как сибарит, живший на широкую ногу на партийные деньги за границей, да и во времена революционного голода не знавший нужды, как трус, не посмевший дать отпор бандитам, которые напали на автомобиль, где ехал он с женой, наконец, как сумасшедший садист, которому доставляло удовольствие, что он одним росчерком пера может отправить на тот свет тысячи людей. Конечно, им приятно думать, что если сам Ленин, которому они поклонялись в молодости как великому гению и который и в идеологии постсоветской России остается центральной фигурой, но уже как злой, а не добрый гений, был таков, то по сравнению с ним они агнцы невинные. По сути же, такой черный образ Ленина лишь обобщенная характеристика их самих, их собственное отражение в зеркале идеологии.

И им нужен именно такой Ленин, чтоб и дальше без угрызений совести предавать, воровать и развратничать. И не верьте им, когда они обещают вынести Ленина из Мавзолея или стереть его имя из памяти общества… Пока они у власти, им нужно сохранять память о Ленине, а для этого нужно и Мавзолей оставить в покое, и улицы не переименовывать. Но только чтоб сохранялась такая память, которая им выгодна…

Уже много лет поднимается вопрос о выносе тела В.И. Ленина с Красной площади и закрытии Мавзолея. Дискуссия разгорается в годовщины рождения и смерти вождя – 22 апреля и 21 января – и переходит в вялотекущее состояние во все остальное время. При этом сложился стереотип, что защищают нахождение Мавзолея с телом Ленина на Красной площади коммунисты, а выступают за вынос тела и уничтожение Мавзолея – антикоммунисты. Однако перед нами именно стереотип, который вызван тем, что термин «коммунисты» употребляется у нас некритически, без понимания его истинного смысла. Это видно хотя бы потому, что коммунистами у нас называют КПРФ, тогда как на самом деле это партия советского, точнее сталинско-брежневского традиционализма, партия социально ориентированного русского великодержавия, но никак уж не левацкая коммунистическая партия в западном смысле этого слова. Вряд ли Маркс, если б он смог прочитать программу КПРФ, согласился бы с такими ее тезисами, как поддержка русской культуры и церкви, борьба за национально-государственные интересы страны и за права трудящихся, куда включены практически все и даже те, кто проходят в ведомстве марксизма по разряду «мелкой и средней буржуазии». Маркс считал государство сугубо классовым институтом, утверждал, что у пролетариев нет Отечества, и делал ставку исключительно на пролетариат.

Если подойти к вопросу непредвзято и без эмоций, то станет вполне очевидным, что как раз настоящие коммунисты-марксисты (в западном, а не в русском смысле) никак не могут выступать за сохранение в центре Москвы забальзамированного тела Ленина в силу специфики своего мировоззрения. Прежде всего, они принципиальные противники признания сколько-нибудь заметного значения личности в истории. Они убеждены, что историю творят массы, которыми управляют социальные законы, а исторические личности лишь выразители интересов масс (кстати, так считал и сам Ульянов-Ленин и упрекал тех, кто объявлял его великим гением в продвижении народнической теории героя и толпы). Далее, для западного коммуниста-марксиста, который убежден, что человек лишь биосоциальная машина, нехарактерно внимание к мертвому телу и к смерти как таковой. Человек для него важен и интересен, пока он живет на земле, а когда он умрет, тело его превращается в набор химических элементов и потому само оно интереса не представляет. Бессмертие человека марксист мыслит как память о нем у потомков и как долговечность результатов его деятельности, а вовсе не как сохранение его внешних телесных черт. Сама идея сохранения мертвого тела человека долгие годы и, более того, выставление этого тела на общее обозрение должна казаться носителю западнического сциентистского и прогрессистского мировоззрения чудовищной и отвратительной, неким порождением «средневековья» и «мракобесия».