Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

В связи с обсуждаемой проблемой очень интересно напомнить об идейной эволюции Муссолини на последнем этапе его жизни, после того как он был освобожден из плена отрядом Отто Скорцени.

В результате длительных размышлений (у пленника крепости в Альпах было достаточно времени на размышления) он пришел к выводу, что необходимо создать иное фашистское государство, в котором путем национализации превратить всю собственность в государственную. Муссолини понял: только государственная монополия на собственность может создать монолитный и незыблемый тоталитарный режим, способный дать фашистскому вождю и фашистской партии гарантии от всяких неожиданностей со стороны военных. Эти идеи он воплотил в плане создания пресловутой республики Сало, осуществление которого было сорвано благодаря стремительным военным действиям союзников на территории Италии.

Впрочем, первые практические шаги были сделаны. Создание фашистской республики Сало было провозглашено в начале октября 1943 года, естественно, не без ведома генерала СС Карла Вольфа и тогдашнего немецкого посла Рудольфа Ранна. На учредительном съезде в Вероне 1 ноября 1943 года было принято обращение к трудящимся Северной Италии, в котором содержалось обещание организовать народный контроль на промышленных предприятиях и частично национализировать землю...

Но вернемся к основной теме. Когда мы говорим о своеобразной стадии фашизма при демонтаже нашего коммунистического тоталитарного режима как о реальном шаге к демократии, это не следует понимать буквально, в том смысле, что мы стремимся к фашизму как к некоему идеалу, что мы принимаем идеологию фашизма и т.п. Ничего подобного. Мы пройдем через эту стадию в силу необходимости и неизбежности, вынужденно, и потому, чем быстрее мы минуем ее, тем лучше. Но мы обращаем особое внимание на этот факт только потому, что он представляет собой ключ к пониманию внутренних напряжений нашей тоталитарной системы в эпоху перестройки — напряжений, возникающих при демонтаже тех или иных элементов базиса или надстройки. Именно их демонтаж делает совершенный тоталитарный режим несовершенным и потому — нестабильным. Эта обстоятельство, в свою очередь, становится причиной репрессий как уравновешивающего средства, с помощью которого восстанавливается устойчивость системы. Ясно, что при перестройке в отдельных странах может демонтироваться в первую очередь базис, как в Китае, или надстройка, как в Советском Союзе.

Однако в том и в другом случае тоталитарная система вступает в фазу нестабильности, так сказать, структурной недостаточности, и, чтобы сохраниться, система не может компенсировать ее не чем иным, кроме как неприкрытым насилием, репрессиями, террором.

Последние события в Китае тому подтверждение. Экономическая реформа, проводимая китайским руководством на протяжении последних десяти лет (роспуск коммун, раздача земли крестьянам в аренду на десять, пятнадцать, двадцать, тридцать, пятьдесят лет, создание более свободного рынка, «особые экономические зоны»), так или иначе должна была привести к противоречиям между властью и интеллигенцией. Экономическая реформа создала условия, при которых отдельные группы населения разбогатели, стали более самостоятельными и независимыми от государства. В соответствии со своим новым социальным статусом и самосознанием они захотели большей свободы и в политическом отношении, чего при коммунистическом режиме добиться невозможно, не посягнув на однопартийную систему. Они и посягнули. Интеллигенция и молодежь, всегда наиболее чувствительные в вопросах свободы и демократии, первыми выступили против монополии Коммунистической партии, потребовав ее ликвидации.

Таким образом, еще до возврата к частной собственности в той или иной сфере хозяйственной жизни, еще до сползания к типичному для фашизма соотношению базиса и надстройки (частная собственность — экономическая основа общества, абсолютная государственно-партийная монополия — в политической надстройке) начинают проявляться характерные для фашизма феномены. Разумеется, вполне возможно, что не всегда обязательна специфическая фашистская фаза. Эффект нестабильности может наступить и при демонтаже в обратном порядке. В Советском Союзе, например, экономическая база еще не затронута, полностью сохраняется абсолютная монополия государства на национальную собственность, а процессы демонтажа в надстройке зашли так далеко, что политический плюрализм стал фактом: свидетельства тому — практические шаги к отделению партии от государства; неформальные группы, движения, национальные фронты, оспаривающие у Коммунистической партии монополию на власть; забастовки и национальные движения, цель которых — государственное самоопределение; крепнущая гласность. Все это постоянно обнажает дефекты и пороки тоталитарной системы. В известном смысле возникает как бы фашизм наоборот (монополизм в базисе, плюрализм в надстройке!), что, разумеется, также дестабилизирует систему в целом .

Если в Болгарии перестройка пойдет так, как замышляет номенклатура (начнется в экономике и только затем — в политической сфере), получится китайский вариант демонтажа, и фашизация будет выражена совершенно ясно. Впрочем, поскольку экономические реформы кое в чем уже осуществляются и определенные группы населения начинают чувствовать себя самостоятельнее и увереннее, напряжение между базисом и надстройкой в той или иной степени уже начинает ощущаться. Речь идет не столько о субъективной стороне этого процесса, сколько о некоторых его объективных проявлениях.

Все эти рассуждения о своеобразной фашистской стадии на пути к полному демонтажу нашей коммунистической модели тоталитарного режима, который, повторяем, представляет собой совершенную форму тоталитаризма, не ставят под сомнение общую последовательность распада: тоталитарная система — военная диктатура (или перестройка) — многопартийная демократия. Общая формула относится к двум типам тоталитаризма, практически ко всем тоталитарным режимам. Стоит добавить, что более совершенный из них — коммунистический, прежде чем достигнет второго звена, зачастую скатывается до уровня менее совершенного — фашистского. Этот момент деградации иногда может быть достаточно ясно выражен как отдельный подэтап эрозии первого звена, а иной раз проявляется настолько слабо, что может быть вообще не замечен.

Как видим, новейшая актуализация темы фашизма идет оттуда, откуда ее меньше всего ожидали — от перестройки, и это опять-таки показывает тесную связь между двумя основными разновидностями тоталитаризма. Прежде эту связь или отрицали, или видели ее только в историческом, историко-генетическом плане (например, как коммунизм породил или стимулировал возникновение фашизма, или как фашизм затем обогатил политический арсенал коммунизма и т.п.), сегодня эта связь рассматривается в актуальном политическом смысле.