Евгений Фёдоров - Англосаксы и Россия

Как пишет Николай Стариков, «был грубый и циничный обман. Было предательство. Было хладнокровное желание, чтобы пролилась кровь. Много чего было в эти августовские дни 1991 года. Но только всё это делало не ГКЧП. Только вот путча никакого не было. Когда ГКЧП начало выполнять согласованные и порученные им действия, Ельцин объявил их изменниками и путчистами. А вслед за ним – это повторил и весь мир» .

По свидетельству одного из членов ГКЧП, генерала Варенникова: «По обе стороны баррикад была молодёжь. Её на провокацию и подтолкнули: засаду сделать в полутора километрах от Белого дома, на Садовом кольце. Там заблаговременно посадили американских и других кино– и телерепортёров, чтобы они снимали эпизод, о котором никто не знал, ни милиция, ни, конечно, войска, осуществлявшие патрулирование и попавшие в засаду» .

И это верный признак срежиссированности августовского сценария.

По мнению Н. Старикова, в августе 1991-го практически полностью повторились события лета 1917 года: «Тогда Керенский (глава России на тот момент) отдал распоряжение своему подчинённому, верхглавкому генералу Корнилову, ввести войска в Петроград и навести порядок. Когда Лавр Корнилов стал выполнять распоряжение – сам Керенский объявил его изменником и арестовал вместе с группой высших офицеров, обвинив в попытке захвата власти, которой на самом деле никогда не было даже в мыслях слишком честных русских генералов.

После чего Керенский выпустил большевиков из тюрем и роздал оружие тем, кто через два месяца свергнет его, Керенского, „Временное правительство“. Сценарии августа 1991 и 1917 поражают своей одинаковостью. Приказ навести порядок. Объявление за это изменниками. Растерянность военных. Их поражение, неизбежное – ведь они не готовились бороться. Готовились лишь выполнять приказы. А потом – разгром страны. Распад. Гражданская война» .

Августовский путч привёл к разрушению институтов управления, стержнем которых были КПСС и КГБ. В результате, страну поразил глубочайший кризис управления, от которого Россия не могла оправиться долгие годы.

Оборвав эволюционность политического развития, путч способствовал усилению поляризации политических сил. Спустя два года это выльется в кровавую драму октября 1993-го.

Свидетели и участники августовских событий ещё не знали, что история СССР завершилась. Трудно назвать классическим переворотом ситуацию, когда на месте остаётся вся структура государственной власти, кабинет министров в полном составе, вся партийная иерархия. Отсутствовал только глава государства. Но с Горбачёвым, а тем более с его сторонниками, которые оставались в своих кабинетах по соседству с «заговорщиками», постоянно шли переговоры. Тем более очевиден провал самого переворота.

«Путчисты» сделали всё, чтобы ГКЧП провалился, словно бы подчёркивая, что они могли бы удержать ситуацию в своих руках, но не захотели.

С самого начала всё делалось наспех и вопреки здравому смыслу. Никто из потенциальных политических «противовесов» не был арестован или отстранен. Телевидение представляло события так, что всем становилось ясно – перед ними разыгрывают спектакль. Спектакль развала страны.

В Москве работали сотни иностранных журналистов, которые передавали горячие новости на другие континенты. Все внешнеполитические структуры Запада ждали предстоящего развала державы – для них «горбачёвский сценарий» был вполне узнаваемой по всем признакам «бархатной революцией». От военной интервенции Запад удерживал только ядерный щит СССР, остававшийся последним аргументом нашей страны.

При этом в самом советском обществе никаких реальных предпосылок к развалу страны не было. Конечно, произносились либеральные речи на кухнях, выходил в эфир «Взгляд», печатная пресса становилась свободнее, формировались общественные движения. Однако, в целом, страна была готова преобразоваться в рамках общегосударственной стратегии развития, пережить трудное время падения цен на нефть и сформировать новую, более демократическую систему управления в границах СССР.

Но Горбачёву нужно было довести начатое дело до конца. После «августовского спектакля» он ещё больше подорвал свой авторитет в народе и уважение со стороны подчинённых. Недоверие к Горбачёву росло, да и сам он специально дрейфовал к точке краха, чтобы затем «благородно оставить трон» и почивать на лаврах. Последний министр обороны СССР маршал Евгений Шапошников вспоминает:

«Где-то в середине ноября 1991 года, поздно вечером, Михаил Сергеевич пригласил меня в Кремль. Я был приятно удивлён его радушием: хозяин предложил на выбор чай, кофе и даже кое-что покрепче. Прозвучали шутки-прибаутки, вопросы о здоровье, самочувствии семьи и тому подобном. После такой предварительной подготовки Михаил Сергеевич стал держать речь о том, что Союз накануне развала, что все его усилия по сохранению страны не дают результатов и необходимо что-то делать.

К тому моменту уже все субъекты СССР, за исключением Казахстана, провозгласили свою независимость, и что-то сделать, основываясь на возврате к старому, было практически невозможно. Но именно это и звучало из уст Горбачёва. Из всех вариантов выхода из кризиса наиболее приемлемым, по его словам, был следующий: „Вы, военные, берёте власть в свои руки, сажаете удобное вам правительство, стабилизируете обстановку и потом уходите в сторону“.

Я опешил. Тут ведь прямо в „Матросскую тишину“ можно с песней – ведь в августе нечто подобное уже было! „Ты что, Женя, я тебе ничего не предлагаю, я просто излагаю варианты, рассуждаю вслух“, – сказал Горбачёв. И тут радушие гостеприимного хозяина пошло на убыль. Беседа, так хорошо начавшаяся, как-то сразу подошла к концу. А ведь то, что предлагал Горбачёв, могло привести к настоящей трагедии. Наверняка с более серьёзными последствиями, чем у Беловежского соглашения…»

Тем временем ситуация в стране всё более накалялась, особенно в национальных республиках. Там, в частности на Украине, резко усилились сепаратистские настроения, поддерживаемые систематической агитацией СМИ и позицией республиканского руководства. Хотя 17 марта 1991 года на Всесоюзном референдуме большинство граждан Украины высказалось за сохранение СССР, уже 5 декабря только что (1 декабря) избранный президент Украины Леонид Кравчук объявил о денонсации его страной договора 1922 года о создании СССР. Фактически это был сигнал как Горбачёву, так и Ельцину, который понимал, что власть сама просится в руки.

Но брать её нужно было аккуратно и без участия Горбачёва, – хотя с его молчаливого одобрения. Позднее Горбачёв делал вид, будто Ельцин попросту обманул его с Беловежскими соглашениями. Вот версия самого Горбачёва: «Ельцин договорился со мной о поездке в Белоруссию – по их приглашению. И добавил, что хочет туда пригласить Кравчука – президента Украины. Он сказал: трудно будет договориться с ними о Союзном договоре после результатов украинского референдума, провозгласившего независимость. Я напомнил ему, что о своей независимости заявили и все остальные республики, но это лишь усилит их самостоятельность и ни в коем случае не мешает подписанию договора. Тогда Ельцин спросил: „А что, если они будут отказываться от подписания? Какой же договор без Украины?“ Кроме того, напомнил я ему, мы договорились о встрече у меня после твоего возвращения. На эту встречу я пригласил также Кравчука, Шушкевича и Назарбаева…»