Владимир Малахов - Гражданство и гражданское общество

Такую критику концепции «влияния» Т. Парсонса см.: Коэн Дж., Арато Э. Указ. соч. С. 192 и далее. Отметим, однако, что Т. Парсонс и сам пытался показать различия между деньгами и властью, с одной стороны, и «влиянием» и «приверженностью ценностям» – с другой. Эти различия состоят в том, что первые принуждают посредством изменения ситуаций, в которых находятся объекты воздействия, вторые же – за счет изменения их намерений (см.: Parsons Т. On the Concept of Influence // Parsons T. Politics and Social Structure… P. 410). Конечно, в свете феноменологических теорий насилия само такое разделение «ситуаций» и «намерений» выглядит наивным. Шаткость парсонсовской концепции «влияния» усугубляется тем, что первостепенными средствами «влияния» в ней выступают «престиж» и «репутация» («влиятельных лиц»), а отнюдь не «сила лучшего довода», как у Ю. Хабермаса и его сторонников. При этом остается совершенно неясным, чем «престиж» и «репутация» в качестве средств подчинения воли объектов воздействия и изменения их намерений «лучше» власти и денег.

См.: Коэн Дж., Арато Э. Указ. соч. С. 194.

См.: Parsons Т. Polity and Society: Some General Considerations… P. 500–502.

См.: Parsons T. The System of Modern Societies… P. 114. Знаменитый тезис Ю. Хабермаса о «колонизации» жизненного мира административной и рыночной системами (посредством проникновения в него присущей им инструментальной рациональности и подчинения его влияниям денег и власти), конечно, указывает на их вмешательство в его «внутренние дела». Однако весь освободительный пафос «деколонизации» по сути дела сводится к восстановлению парсонсовского мирного сосуществования подсистем общества и благотворной кооперации между ними. Ни о какой антикапиталистической «колонизации» экономики со стороны гражданского общества, проводимой под флагом экспансии гражданских прав и «демократического участия», речь, согласно Ю. Хабермасу, в принципе не может и не должна идти!

Нарастающие сбои такого воспроизводственного процесса, начиная с Сократа (если верить платоновской «Апологии»), фиксировала критическая мысль периода заката полисной организации античной жизни. Остановка этого процесса и привела к распаду полисной организации в той же мере, в какой и к исчезновению политико-демократического гражданства и замене его юридически-имперским гражданством. Как остроумно и точно заметил Д. Покок, формула первого – «управлять и быть управляемым», формула второго – «судиться и быть судимым». Равенство в осуществлении власти сменилось «равенством перед законом», который как деспот возвысился над «равными» перед ним (см.: Pocock J.G.A. The Ideal of Citizenship… P. 37–38).

Коэн Дж., Арато Э. Указ. соч. С. 758. В русском переводе книги Дж. Коэн и Э. Арато private citizen передается как «частное лицо».

«Несчастье людей, – пишет Ж-Ж. Руссо, – заключается в противоречии, существующем между… нашими обязанностями и нашими склонностями, между природой и общественными установлениями, между человеком и гражданином. Сделайте человека чем-нибудь одним, и вы сделаете его счастливым, насколько это для него возможно. Отдайте всего человека государству или же предоставьте его полностью самому себе, но если вы делите его сердце на части, то оно разрывается…». Руссо Ж-Ж. О счастье народа. Параграф 2 // Руссо Ж-Ж. Трактаты. М.: Наука, 1969. С. 429–430.

См.: Шумпетер Й. Указ. соч. С. 349–350.

См.: Там же. С. 372.

А. Агг без экивоков отождествляет гражданское общество с прямой демократией (см.: Agh A. Citizenship and Civil Society in Central Europe // The Condition of Citizenship / В. Steenbergen (ed.)… P. 123.). Но это – лишь экспликация общих представлений и устремлений либеральных и «окололиберальных» теоретиков гражданства и гражданского общества. Те же Дж. Коэн и Э. Арато видят суть своей «радикально-демократической» теории в обосновании «прямого участия граждан» в общественной жизни, разумеется, в формате гражданского общества (см.: Коэн Дж., Арато Э. Указ. соч. С. 752).

К числу последних мы относим «мягкие» версии «республиканизма» и «коммунитаризма», представленные, к примеру, концепциями того же Б. Барбера и М. Уолцера (о взглядах которого на гражданское общество речь пойдет далее).

Barber B.K. Jhe Search for Civil Society: Can We Restore the Middle Ground between Government and Markets? // New Democrat. 1995. March/April. P. 13.

Подробнее об этом см.: Ignatieff M. The Myth of Citizenship // Theorizing Citizenship… P. 61 ff.

Walzer M. The Concept of Civil Society // Toward a Global Civil Society / M. Walzer (ed.). N.Y. – Oxford: Berghahn Books, 2002. P. 7.

Putnam R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. N.Y.: Simon & Schuster, 2000. P. 19.

Едва ли большим преувеличением является утверждение о том, что все (современные) споры о гражданском обществе представляют собою обсуждение его в качестве «институтов, которые формируют или культивируют характер» гражданина (см.: Lomasky L.E. Civil Enough. Toward a Liberal Theory of Vice (and Virtue) // Civil Society, Democracy, and Civic Renewal / R.K. Fullinwider (ed.). Lanham, ME: Rowman & Littlefield, 1999. P. 273).

Пафосное описание того, как гражданское общество формирует характер человека, позволяющий ему быть гражданином, см.: Glendon М.А. Rights Talk: The Impoverishment of Political Discourse. N.Y.: Free Press, 1991. P. 109.

Можно сделать уточнение, что некоторые из рассматриваемых авторов резервируют понятие «гражданин» для той ипостаси индивида, в которой он непосредственно участвует в политике. Но суть дела от этого не меняется. Как пишет М. Уолцер, «гражданское общество проверяется его способностью производить граждан (действующих в сфере политики. – Б.К.), чьи интересы хотя бы иногда простираются дальше их самих и круга их друзей…» ( Walzer M. Op. cit. P. 25). Так и понимается цивилизаторская миссия гражданского общества по отношению к обитателям современного мира.

Э. Гатмен, к примеру, убедительно показывает, что таким критериям соответствует Ку-Клукс-Клан, который вообще можно считать образцовой организацией гражданского общества (см.: Gutmann A. Freedom of Association: An Introductory Essay // Freedom of Association / A. Gutmann (ed.). Princeton, NJ: Princeton University Press, 1998. P. 6).

Так, согласно H. Розенблюм только группы, активно и непосредственно защищающие либеральные ценности, являются ценными с точки зрения гражданского общества (см.: Rosenblum N. Membership and Morals: The Personal Uses of Pluralism in America. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1998. P. 36–41).

Подробнее об этом см.: Xiorong Li. Democracy and Uncivil Societies: A Critique of Civil Society Determinism // Civil Society, Democracy, and Civic Renewal… P. 409. Напротив, сведения, показывающие прямую зависимость гражданского общества, включая его самых знаменитых представителей, таких как Гринпис, Фонд защиты дикой природы, Международная амнистия и т. д., от корпоративного бизнеса и национальных и наднациональных бюрократических структур, имеются в изобилии (см.: Civil Society and Global Finance / J. Aart Schölte (ed.). L.–N.Y.: Routledge, 2002. Part 3).