Антон Носик - Изгои. За что нас не любит режим

Вот за чем надо следить. Вот о чем надо писать. То, что для госбюджета, для операторов связи и их клиентов – ущерб и убытки, для вполне конкретной группы лиц – навар и чистая прибыль.

У СОРМ-бизнеса есть совершенно конкретные бенефициары. И они, с подачи Яровой и Озерова, собрались обогатиться на такую сумму, которая ощутимо превышает годовые расходы бюджета РФ на здравоохранение.

Мы знаем организацию, которая выписывает пропуска к этой кормушке. Мы знаем круг лиц, которым выданы эти пропуска. Это не они за нами будут следить, а мы за ними.

Сорвалась первая попытка использования «антитеррористических» статей из пакета Яровой – Озерова для расправы над иноверцами. Мировой суд Черкесска не нашел признаков административного правонарушения в деятельности молодого кришнаита Вадима Сибирева, которого местные силовики пытались привлечь к ответственности за распространение «Бхагавад Гиты».

Эта неудача не охладила рвения силовых ведомств. В тот же день, когда в Черкесске оправдали кришнаита, Железнодорожный райсуд Орла признал виновным в «миссионерстве» местного жителя Дональда Оссерваарде, проводившего по воскресеньям в собственном доме молитвенные собрания с чтением Библии. На основании поправок к ст. 5.26 КоАП, внесенных в рамках пакета Яровой – Озерова, он был присужден к штрафу в 40 000 рублей за незаконное занятие миссионерской деятельностью.

Сибирева, как мы помним, оправдали потому, что он не являлся членом никакой религиозной организации. Распространяя «Бхагавад Гиту» и рассказывая жителям Черкесска о своей вере, он никак не мог нарушить запрета, касающегося деятельности религиозных объединений или их полномочных представителей. Не будучи ни тем, ни другим, Сибирев как частное лицо и гражданин РФ реализовывал гарантированное 28-й статьей действующей Конституции право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные убеждения, и никакие нормы, касающиеся порядка госрегистрации и функционирования объединений, на него в этот момент не распространялись.

Орловские правоприменители в деле против Дональда Оссерваарде нашли из этой правовой коллизии блистательный выход. Если человек не является членом никакой религиозной организации и, следовательно, не может вести миссионерской деятельности (поскольку под нею подразумевается привлечение новых членов в ту самую организацию), то именно в этом его для начала и следует уличить. Дональда Оссерваарде обвинили в том, что он является членом несуществующего религиозного объединения. А не существует это объединение именно потому, что он, Оссерваарде, сам же и уклонился от его регистрации. Вопрос «из кого могло бы состоять религиозное объединение, куда входит один человек?» райсуд в Орле решил с изумительной легкостью, в евангельском духе. В качестве членов «объединения имени себя» обвиняемый должен был зарегистрировать тех людей, которые в воскресенье пришли к нему домой молиться и читать Библию. Учил же Иисус: «где двое или трое соберутся во имя Мое – там сразу беги вносить их в Единый государственный реестр юридических лиц в качестве местного религиозного объединения» (Евангелие от Матфея 18:19, вольный перевод Яровой – Озерова). Если ты не член организации – сам виноват, что не подсуетился ее создать. Судить тебя все равно будут как члена организации, а ее отсутствие в природе вменят тебе же самому в вину как «уклонение от регистрации».

По этой же логике в Республике Марий Эл возбудили административное производство в отношении пятидесятника Александра Якимова, позволившего себе явиться на деревенский праздник – без письменно заверенных документов о том, что он пришел туда в качестве члена религиозной организации (Якимов обвиняется в том, что позволил себе благословить жителей деревни). Судить его будут в ближайший понедельник. В Твери к ответственности привлечен пятидесятник, присутствовавший при обряде крещения. В Ноябрьске (ЯНАО) разогнали детский лагерь евангельских христиан-баптистов по подозрению в том, что досуг детей включал в себя беседы о религии.

Короче, горшочек принялся варить – и в каждом Усть-Зажопинске нынче оживляются держиморды, прослышавшие (или циркуляром из столицы уведомленные) о том, что у них появился легкий способ заработать звездочку на погоны, разоблачив «миссионерскую деятельность» незаконного религиозного объединения, состоящего из одного верующего и его священной книги.

И вся эта нелепая мракобесная суета в очередной раз выдается за «антитеррористическую» деятельность. К этому нам, впрочем, не привыкать: ведь в прошлый раз «антитеррористическим» у нас был объявлен закон № 97-ФЗ, предусматривавший создание единого государственного реестра «организаторов распространения информации». Туда предписывалось вносить владельца любой странички в Интернете, если ее посещаемость превысила 3000 человек в сутки. Террористов всего мира этот новый закон так напугал, что они дружно побежали создавать на дому незаконные религиозные объединения из одного человека. Но и эта уловка не спасет их от всеохватных поправок, включенных в новый «антитеррористический» пакет Яровой.

ФСБ объяснила обыски на «Эхе Москвы» расследованием дела о призывах к сепаратизму, – сообщал на той неделе телеканал Дождь.

Невольно представилось, как чекисты заглядывают под все столы в редакции в поисках сепаратора.

Позже выяснилось, что ищут переписку интернет-редакции с политологом Пионтковским, который что-то такое написал там в блоге про Чечню в составе России, после чего ему пришлось в спешном порядке выводить из состава России самого себя.

С точки зрения здравого смысла, российская практика проводить обыски в рамках расследования любых дел о мыслепреступлении выглядит юридическим нонсенсом. Во всех таких делах человек обвиняется в том, что однажды высказанная им мысль – преступна. Это некая субъективная оценка дознавателя, которую он должен подпереть актами казенных экспертиз, чтобы представить суду как доказанную. Но мысль-то уже высказана, записана, задокументирована в материалах следствия. Какую пользу может тут принести обыск? Какие доказательства и улики по делу он может выявить, если спор идет об оценке уже публично прозвучавших слов?!

Бытовой смысл обысков по политическим делам хорошо понятен – хотя бы на примере недавнего визита сыщиков в семью Навальных. Это в чистом виде харассмент, акция устрашения, внесудебная расправа под видом следственного действия. Когда у жены и несовершеннолетних детей оппозиционера отбирают трубки и планшеты, никому же не приходит в голову, что в этих гаджетах будут искать какие-то доказательства виновности Навального в клевете на миллионера-милиционера Павла Карпова. В устройствах самого Навального могут поискать какую-нибудь переписку, документы и контакты, облегчающие фабрикацию новых «экономических» дел по старой схеме. И с некоторой натяжкой такой интерес еще можно признать служебным и профессиональным. Но телефоны и планшеты детей забирают явно не для следственных действий, а в чисто карательных целях. Так же, как у одного известного русского националиста, по совместительству геймера, при обыске по экстремистскому делу недавно изъяли из квартиры игровые приставки. Вы когда-нибудь слышали о преступлениях экстремистской направленности, совершенных с помощью Sony Playstation? Вот, и они тоже не слышали. А приставки забрали из тех же соображений, по которым в шесть утра выпиливают болгаркой дверной замок из квартирной двери. Чтобы жертвы правосудия поняли, с кем они связались, когда писали про квартиры, угодья и панамские счета. А у самих шестой iPhone, между прочим, и второе высшее. А у некоторых – еще и Сони, страшно сказать, Плейстейшын.