Раиса Печникова - Мальтийский орден в прошлом и настоящем

Не утихомирились и некоторые европейские монархи, мечтавшие о мировом господстве. Сын Фридриха Барбароссы Генрих VI простер свои владения до о-ва Сицилия и строил планы включения палестинских и сирийских территорий в состав своей империи. Он явился вдохновителем нового нашествия немецких рыцарей в Палестину, в ходе которого они захватили Сайду и Бейрут, а также попутно утвердили королем Иерусалимским Амори из династии кипрских Лузиньянов. Титул этот носил чисто фиктивный характер, поскольку Иерусалим находился в руках египетского султана, но на него тем не менее нашелся еще один претендент — Ральф из Тивериады, тоже, кстати, принадлежавшей тогда Египту. Две, по-видимому, самые мощные силы королевства — тамплиеры и госпитальеры — поддержали притязания Лузиньяна, обладавшего значительными материальными средствами, и это решило исход дела.

С неменьшим рвением вмешались оба ордена и в династические споры в княжестве Антиохия, где они разгорелись с небывалой силой, принеся массу бедствий и страданий местному населению. После смерти Боэмунда III, правившего Антиохией до 1201 г., борьбу за власть вели старший внук князя Раймунд Рупен и один из его сыновей, Боэмунд, который и вышел победителем. Характерно, что Боэмунду оказали поддержку оба военно-монашеских ордена, поскольку новоиспеченный князь урегулировал их старый долг с Раймундом III Триполийским.

В то же время поддерживавший Раймунда Рупена правитель Киликии Левон Армянский трижды начинал военные действия против Боэмунда IV в надежде посадить на трон своего протеже, но всякий раз вынужден был отступать, причем в 1203 г. под угрозой мусульманского вторжения, инспирированного магистрами орденов. Кстати говоря, враждующие между собой феодалы, забыв о своей миссии защитников христианской веры, все чаще прибегали к помощи своих недавних противников — мусульман. Сама идея крестовых походов к тому времени уже дискредитировала себя, и события последнего столетия пребывания франков на Востоке со всей очевидностью раскрыли захватнические, грабительские цели этих предприятий.

Для разрешения вопроса Левон обратился к римскому папе Иннокентию III, лавировавшему между Киликией, населенной армянами, церковная уния с которыми была установлена в 1195—1196 гг., и крестоносцами, не желавшими ее усиления. Попав в затруднительное положение, Иннокентий III назначил двух кардиналов для решения затянувшегося спора.

Но любимцы римской курии — иоанниты и тамплиеры — не стали ждать конца сложных и мучительных переговоров. С новой силой обрушились они на сторонников «обделенного» Раймунда, а также на мусульман, у которых они попытались отнять еще недавно принадлежавшие орденам земли. В течение 1203—1205 гг. госпитальеры предприняли несколько нападений на Хаму, где правил аль-Мансур, вассал Алеппского эмира, но каждый раз без успеха. В нападениях участвовали рыцари из Крак де Шевалье и Маргаба — главных опорных пунктов ордена, и лишь боязнь потерять последний в результате контрнаступления аль-Мансура в 1205 г. заставила госпитальеров на время свернуть свои операции против мусульман.

С тем большим рвением они включились в конфликт между Боэмундом IV и Левоном Армянским, который начал принимать все более ожесточенный характер. После ряда столкновений, в ходе которых Левону даже удалось, правда ненадолго, захватить столицу княжества — Антиохию, проклятий и отлучении, наложенных Иннокентием III на ставшего чрезмерно «своевольным» Боэмунда, и других перипетий, проблема все же была урегулирована, но весьма специфически: на помощь вновь призвали алеппского эмира аз-Захира, сына Салах ад-Дина, уже выручавшего соседа из беды. Его новое вторжение в Киликийскую Армению в 1209 г. заставило Левона отступиться от мысли подчинить Антиохию своему влиянию.

Пожалуй, единственный, кто выиграл от этой «позиционной борьбы», длившейся восемь лет, был все тот же орден всадников св. Иоанна Иерусалимского. Левон, желая переманить на свою сторону всесильное братство, передал во владение рыцарям целый ряд крепостей, главным образом на границе с сельджуками, полагая, видимо, убить сразу двух зайцев: задобрить могущественного противника и одновременно обезопасить свои владения от угрозы со стороны Иконийского (сельджукского) султаната.

К этому времени орден значительно укрепил свои позиции и в Европе. Помимо приобретения новых поместий и денежных сумм, лившихся словно из рога изобилия от королей и знати за «честное служение» на Востоке, орден шаг за шагом стремился утвердиться политически. И этому во многом способствовал четвертый крестовый поход (1199—1204), в ходе которого крестоносные рыцари, призванные идти против мусульманского Египта для освобождения Святой земли, разграбили и уничтожили богатую, но ослабевшую христианскую державу — Византию и основали на ее месте Латинскую империю со столицей в Константинополе.

Захватив в свои руки почти половину всей территории Византии (Фракию, Македонию, часть Средней Греции, весь Пелопоннес, ряд островов Эгейского и Ионического морей, а также остров Крит и отдельные пункты в Малой Азии), крестоносцы решили обосноваться здесь всерьез и по возможности надолго. На всех подвластных им землях они ввели привычные им феодальные порядки, отдали православные церкви и монастыри на откуп католическому духовенству, оставив на долю местного населения лишь унижение и угнетение.

Для защиты приобретенного им потребовалась своего рода полицейская сила, способная, если нужно, усмирить сопротивлявшиеся народные массы или же отстоять захваченное от нападений соседних княжеств и мелких греческих государств, образовавшихся на оставшейся неподвластной западноевропейцам византийской территории и ведущих постоянную борьбу с завоевателями. Такой силой и должны были стать рыцари теперь уже трех военно-монашеских орденов: госпиталя св. Иоанна Иерусалимского, тамплиеров и Тевтонского, учрежденного немецкими крестоносцами в 1198 г. в Палестине.

Наибольшие блага ордены получили на Пелопоннесе (Морее), где было образовано Морейское, или Ахейское княжество. Иоанниты приобрели там обширные земельные наделы и укрепленные замки, за которые впоследствии они сражались с той же яростью, что и на Востоке, даже после падения Латинской империи (1261 г.), оказавшейся очень недолговечным государственным образованием.

Между тем эпоха крестовых походов явно клонилась к закату. Казалось, что рыцарство Западной Европы исчерпало все свои ресурсы в кампании против восточно-христианской Византии и, словно старый котел, выпустивший пар, надолго покончило с воинственными призывами «спасения Святой земли от неверных».