Внутренний СССР - О текущем моменте №2(38)

Коран, сура 4:

«57. А тех, которые уверовали и творили благое, Мы введём в сады, где внизу текут реки, вечно пребывающими там. Для них там — чистые супруги. И введём Мы их в тень тенистую».

Это — один из многих фрагментов Корана, в которых в вечный удел праведным для жизни обетован Свыше прекрасный благодатный мир. И если не стремиться деятельно к благой жизни — жизни без бедствий и катастроф, — то хотя бы мечтать о такой именно жизни свойственно многим и многим людям в этом мире, в котором множество бедствий порождается непосредственно или опосредованно самими же людьми. Поэтому кораническое обетование, к тому же выраженное в высоких поэтических формах арабского языка, находило и находит отклик во многих душах, которые в своей земной жизни даже не принадлежали к культуре традиционного исповедания ислама. Один из таких откликов — стихотворение Константина Дмитриевича Бальмонта [1]“Я обещаю вам сады”:

Я обещаю вам сады,

Где вы поселитесь навеки,

Где свежесть утренней звезды,

Где спят нешепчущие реки.

Я призываю вас в страну,

Где нет печали, нет заката.

Я посвящу вас в тишину,

Откуда бурям нет возврата.

Я покажу вам то одно,

Что никогда вам не изменит,

Как камень, канувший на дно,

Верховных волн своих не вспенит.

Идите все на зов звезды, глядите, я горю пред вами.

Я обещаю вам сады с неомрачёнными цветами.

Мы провели в интернете поиск по начальным словам этого стихотворения: “Я обещаю вам сады”, — в результате чего обнажился один очень значимый для жизни общества и его перспектив процесс.

Первым нашлось вожделение «халявы» другим поэтом — Николаем Алексеевичем Клюевым, который адресовал Константину Бальмонту лавину упрёков:

Я обещаю вам сады…

К. Бальмонт

Вы обещали нам сады

В краю улыбчиво-далёком,

Где снедь — волшебные плоды,

Живым питающие соком.

Вещали вы: “Далёких зла,

Мы вас от горестей укроем,

И прокажённые тела

В ручьях целительных омоем”.

На зов пошли: Чума, Увечье,

Убийство, Голод и Разврат,

С лица — вампиры, по наречью -

В глухом ущелье водопад.

За ними следом Страх тлетворный

С дырявой Бедностью пошли, -

И облетел ваш сад узорный,

Ручьи отравой потекли.

За пришлецами напоследок

Идём неведомые Мы, -

Наш аромат смолист и едок,

Мы освежительней зимы.

Вскормили нас ущелий недра,

Вспоил дождями небосклон,

Мы — валуны, седые кедры,

Лесных ключей и сосен звон.

Николай Клюев.

Избранное. Москва: «Советская Россия», 1981.

Николай Клюев и Константин Бальмонт были современниками. К.Бальмонт эмигрировал после революций 1917 г., а Николай Клюев остался в СССР, попал в ГУЛАГ и был расстрелян в 1937 г. Одна из причин его гибели — гомосексуализм [2]и сопутствующие ему неизбежныенарушения психики, какой факт (включая и его гомосексуальную связь с С.А.Есениным [3]в 1915 г. — 1917 гг.) признаётся историками литературы и культуры Российской империи периода «серебряного века» — декаданса. Соответственно сексуальным предпочтениям Н.Клюева места в садах, обетованных Свыше праведным, ему не предвиделось [4], неблагоустроенность послереволюционной жизни на психику давила, но безбедности в жизни хотелось: отсюда и упрёки Н.Клюева в адрес К.Бальмонта, который, в отличие от Н.Клюева, увязшего в трясине извращённых страстей, в своём стихотворении “Я обещаю вам сады” попытался воспарить духом до высот одного из Откровений Свыше, имевших место в истории человечества.

В интернете нашёлся ещё один «шедевр» рифмоплётства под названием “Я обещаю вам сады”, но уже современный нам, опубликованный в интернет-альманахе “Снежный ком” в разделе “Поэзия”:

Я обещаю вам сады…

“Интересно”, — подумал ёжик,

— “Если лошадь ляжет спать:

она захлебнётся в тумане?”

(некто Козлов)

Я обещаю вам сады,

И звуки птичьих перебранок.

Сгущёнки восемьдесят банок

И дивной прелести пруды;

На ветер брошенных словей,

И сладкий uскус безобразий;

И лёгкий флёр возможных связей

В стрекозьей пластике бровей;

Я обещаю вам утюг,

Шестнадцать тостеров для гренок,

И слабость стиснутых коленок

Под натиском приблудных рук;

Я обещаю вам наград

Больших, но не печальных знаний,

И философских созерцаний,

Как тихо зреет виноград;

Я обещаю не пропить

Мой скромный дар стихосложенья,

И эту, как её, в движеньи,

И этих самых монолит;

Я обещаю вам мышей,

Рояльных клавиш шевеленье;

И небольшое откровенье

Среди пожухлых камышей;

Я обещаю вам еды,

И, раз на то пошло, — и водки.

И ходовых размеров шмотки,

И пресловутые сады;

Я обещаю соловьёв,

Волшебных трелей трепыханье;

И чтоб надёжное сознанье

Определяло бытиё [5] ;

Я обещаю серп луны,

Блаженство тяжести в кармане,

И устриц, пойманных в лимане,

И ветер с нужной стороны;

И лошадь, спящую в тумане,

Что просто спит и видит сны.

(http://www.snezhny.com/texts.php?id=1914)

Мы привели эту подборку стихотворений потому, что в кратких поэтических формах всё значимое для нас предстаёт в ней пoлно и ёмко. И читателю приведённой подборки каждое из стихотворений являет собой результат того, как разные люди — в зависимости от их нравственности, личностной культуры чувств и миропонимания — реагируют на предлагаемые им Высокие идеи:

· в ком-то пробудится желание воспарить вслед за К.Бальмонтом до высот Откровений Свыше;

· кто-то, увязнув и страдая в грехе, но упорствуя в неверии и бездумье, будет подобно Н.Клюеву роптать против «возмутителей спокойствия» и провозглашаемых ими якобы несбыточных на Земле идеалов;

· а кто-то скажет: “Да ну их эти «идеи» и споры об «идеалах» — нам нет до этого дела: жить надо прямо сейчас” и отзовётся на призыв лохотронщиков от политики: «Я обещаю вам еды, / И, раз на то пошло, — и водки. / И ходовых размеров шмотки, / И пресловутые сады» и + к тому «слабость стиснутых коленок под натиском приблудных рук» — и всё у вас будет «в кайф», только помогите намвзять государственную власть в наши руки.

Т.е. в этой подборке выразился кратко и ёмко общественно-психологический алгоритм отрицания, опускания и извращения Высоких идей. И есть основания полагать, что этот общественно-психологический алгоритм — универсален: ему всё равно, что извратить, опустить и опошлить, в том числе и на основе действия безсознательных автоматизмов, свойственных психике разных людей, подчас не знакомых друг с другом и принадлежащих разным поколениям. И судя по всему, это — весьма древний алгоритм: ещё допотопный.