Внутренний СССР - О текущем моменте №5(17), 2003г.

Это выдержки из статьи Никиты Каледина «Подполье выходит наружу» («Стрингер», май 2003 года), в которой анализируется политическая деятельность А.Г.Дугина, претендующего на новую государственную идеологию — идеологию «консервативной революции». Статьи этого идеолога российского «неоконсерватизма» в последнее время начали печатать газеты и журналы самой разной политической ориентации: от либерально-патриотической «Литературной газеты» до проправительственной «Российской газеты». Определив А.Дугина как «великого комбинатора» постсоветской эпохи, автор показывает, что тот, как и герой Ильфа и Петрова, «предлагал услуги и Ельцину, и Коржакову, и Куликову, и Лужкову. Но, увы, — делает поспешный вывод Н.Каледин, — как оказалось, революционеры-экстремисты никому были не нужны».

Так ли это на самом деле?

«Некоторая неготовность сделать евразийство официальной идеологией современной России оставляет свободное пространство для разнообразных демаршей вокруг толкования консерватизма. Так вчерашние либерал-демократы, привыкшие к интеллектуальным pret-a-porter из-за океана, явно намереваются предложить нам под видом консерватизма прямолинейный римейк с англосаксонского (точнее с американского) оригинала».

Это выдержка из «Российской газеты» № 94 от 20.05.03 г., в которой опубликована большая статья самого А.Дугина «Владимир Путин и консервативная революция», из которой можно понять, что «дух революции» не чужд кукловодам Дугина:

«Но куда девать дух революции, воли, раскаленное пламя восстания, которое тайным зноем копится в русском сердце, тревожит сны, зовёт в абсолютные дали? Я думаю, что мы должны вложить нашу континентальную силу в новый консервативный проект. И пусть именно он станет новым изданием русской революции, Консервативной революции, Национальной революции».

Начнём с того, что Дугин излагает всё в своих трактатах (а не только в рассматриваемой статье) так, что различий между осмысленной волей человека и одержимостью зомби, действующего в политике, — не видно: это одинаково касается как “вождей”, так и толпы. Это — своего рода показатель того, что сам Дугин — волей не обладает, точно так же как ею не обладали одержимый Гитлер и подавляющее большинство его сподвижников.

Но невнятность в вопросе о воле и безволии одержимых — это только один из примеров пустословия, хотя один из наиболее значимых для политики. И он показывает, как за туманами новой революционной ПУСТОЙ фразеологии Дугина, кое-кто пытается въехать на союзе «неотроцкизма» (интернацизма) с «неофашизмом» (нацизмом) в XXI век. При этом молчаливо предполагается, что толпа, отозвавшись на лозунги, сама наполнит эту пустую фразеологию (социологических теорий, включающих в себя психологию личности и обществ; экономических теорий микро— и макро— уровней, стыкуемых с реальным бухгалтерским учётом, — у Дугина за душой как не было раньше, так нет и сегодня) своими невежественными бреднями, точно так же, как это произошло при крушении СССР, когда толпа пошла за лозунгами «духовных детей О.Бендера» — реформаторов-демократизаторов, прикрывшихся кулаком-мироедом Б.Н.Ельциным.

Чтобы понять ход мыслей кукловодов Дугина, рассмотрим одну цитату из этой статьи, в которой зиц-фюрер вещает от имени главы государства:

«Консерватизм при Путине зреет. Он ещё зелен и неустойчив, его заносит в крайности, уныло, но громко кричат и доморощённые республиканцы, и правые глобалисты. Но нечто неотвратимое приближается. Так возвращаются Командор или тень отца Гамлета. Чем больше русские сталкиваются с нерусскими, тем стремительнее они ищут точку опоры в самих себе. Запрос на консерватизм неуклонно растёт. Путин благосклонно улыбается. Он инстинктивно знает, откуда что дует. И не ошибается в этом».

И в этом нет ничего нового: от имени президента (т.е. приписывая ему свои убеждения) сегодня декларирует свои политические взгляды весь спектр политических «элит». Однако Дугин пытается пойти дальше:

«На каком-то этапе политическая история попросит нас уточнить позиции и дать более точные формулировки. В какой-то момент — я убеждён, что на нашем веку, — решительный час наступит. Понятно, что никто в покое нас не оставит, и что нам придётся отвечать что-то всему миру: и богатому северу и бедному югу. Придётся изъясняться внятно и со своим народом. Ничего экстравагантного, что опять захватило бы и раскололо общество, очевидно уже придумать на удастся. Мы обречены на консерватизм, нас подтолкнут к нему извне и изнутри».

Дело, как видите, за малым: «дать более точные формулировки», т.е. формулировки наполненные жизненно состоятельным смыслом, на основе которых общество смогло бы подняться в своём миропонимании и преодолеть нынешний кризис. Но с этим Дугин не торопится, поскольку сам сделать этого нравственно-интеллектуально не способен. И этим он показывает, что действует в сценарии программирования новой катастрофы: дело в том, что, когда «решительный час настанет» и «история попросит дать более точные формулировки», — эти точные формулировки не только должны быть выработаны, но они должны быть уже достаточно широко известны в обществе и понятны тем, кто обладает политической волей, чтобы осмысленно действовать на их основе.

А без такого рода подъёма социологической науки на качественно новый уровень терминологическая невнятность Дугина (неопределённости типа «евразийство» и «консерватизм» и т.п.) сама собой наполнится содержанием новой социальной катастрофы и фашизма как средства выхода из неё, в котором неожиданно объединятся псевдонационализм, псевдосоциализм и «интеллектуализм». Если к тому же вспомнить об американском «неоконсерватизме» Дж.Буша младшего, который мы анализировали в апрельском «Текущем моменте» и о псих-троцкистских корнях которого вполне определённо выразились некоторые западные аналитики в редакционном брифинге английской газеты «Гардиан» 11.04.03 г., то ход мыслей кукловодов Дугина обнажится в глобальных масштабах: объединить Америку, Европу, Японию и Россию (для начала) под знамёнами такого фашизма, который мировая общественность, зацикленная на ужасах германского фашизма второй четверти ХХ века, просто оказалась бы не в состоянии распознать, после чего в эту систему влился бы и весь остальной «третий мир», запутавшись в проблемах, искусственно внедрённых в его жизнь хозяевами такого рода сценария.

5. И возможно всё это «мировой закулисе» удалось бы, если бы не одно «но». Есть признание под давлением обстоятельств: «Мы оставили после себя неправильные слова».

«Шпеер лукавил. Германия де-юре многими на Западе считалась капитулировавшей лишь в военном отношении, и западные „законники“ строили вполне конкретные планы по сохранению части нацистских государственных институтов, рейхсвера и даже постов для наиболее симпатичных им бывших вождей Третьего рейха. Летом 45-го года американский генерал Паттон обхаживал Геринга, устраивал в его честь банкеты с шампанским. Шахта, Шпеера, Лея некоторые американские военные и политики вообще считали очень ценными специалистами. Например, у эксцентричного и обаятельного демагога Роберта Лея, умело швырнувшего немецкого рабочего из национал-социалистского „рая“ прямиком в окопы, кое-кто на Западе не прочь был перенять опыт.