Внутренний СССР - О текущем моменте» № 1(13), 2003 г.

9. Этим всегда отличалось великое искусство Русской цивилизации от западного искусства и искусства Востока, этим оно и было притягательно для всех народов мира. В этом смысле оно действительно «тоталитарно», если под «тоталитарностью» понимать стремление к справедливому общественному устройству всех народов мира.

«Магия самых популярных александровских картин в какой-то степени может послужить объяснением всё еще живущего в массовом подсознании нашего народа обольщения относительно 30-х — 40-х годов прошлого столетия.

В чём состояла главная интрига той поры, если иметь в виду её культурно-психологическую сторону? В том, пожалуй, что Сознание категорически ополчилось на Бытие и в конце концов его победило. Хотя бы и на короткий период. Кстати, вопреки основополагающим марксистским постулатам:

“Материя первична, сознание вторично” и “Бытие определяет сознание”. Так вот, фильмы Александрова (так же, как и Пырьева) — аргумент в этой борьбе и вместе с тем её победный результат».

Ю.Богомолов самостоятельно пришёл к выводу, что марксистское учение в советской культуре лишь провозглашалось как учение «единственное верное», но подлинные творцы шедевров советской культуры, которых один устроитель художественной выставки назвал «агитаторами за счастье», следовали не этому учению, а чему-то другому. Действительно они работали на будущее, как агитаторы за счастье, но ведь и кинорежиссёры Голливуда были агитаторами, только вот за что? А агитаторами чего являются кинорежиссёры периода демократических реформ в России? Ответ очевиден — агитаторами за несчастье: беспредел олигархов, претендентов в олигархи, сотрудников правоохранительных органов и вооружённых сил, каждый из которых стремится завоевать или удержать «своё», сея несчастья себе и окружающим.

10. Судя по содержанию статьи, Богомолов не знает, что ни материя, ни сознание, как философские категории, не первичны и не вторичны, а существуют вместе, как объективные данности мироздания; что наравне с этими двумя философскими категориями также объективно существует ещё и третья — мера, которая одновременно является и многомерной матрицей возможных состояний бытия. И всякий художник, устремлённый к человечности, пытается в этой матрице прозреть будущее всего человечества, каждого народа к нему принадлежащего, а также и судьбу отдельной личности. И каждый художник по-своему решает проблему счастья в этой взаимовложенности индивида, народа и человечества в целом. Одни искренне полагают, что каждый стоит сам за себя и ему нет дела до своего народа и общества в целом; что своё личное счастье можно и должно строить на гoре и страданиях других и никакого справедливого общества в принципе быть не может, потому что всякий в среде человекообразных друг другу волк, враг или олигарх. Отсюда во всех голливудских фильмах — культ супермена, выходящего один на один против мафии. И хотя всякий знает, что супермен побеждает только в кино, а в реальной жизни побеждают кланы и мафии, которые по их объективным целям неотличимы от стаи хищников, тем не менее человекообразных невозможно оторвать от сериалов со Шварцнегером и Джеймс Бондом.

«Что бы и кто бы нам ни рассказывал о том странном и противоречивом времени, какие бы ужасы ни открывались, всё равно кажется, что то время было сказочным. Как же уживались сновидения о социалистическом рае с былью тоталитарной яви? Как они уживались не вообще в исторической реальности — а как они совмещались в сознании отдельного человека?» — задаётся вопросом Ю.Богомолов.

На этот вопрос ему ответил ещё при жизни кинорежиссёр Г.Александров своими фильмами, о которых он говорил так: «мы снимаем мечту о будущем». Поэтому сегодня можно сказать, что экранизация мечты о счастье для всех в обществе справедливости — культурный посев 30-х и 40-х годов. И полвека спустя он дал свои всходы в соответствии с описанным выше алгоритмом создания концепции общественной безопасности и обретения ею власти над обществом.

Внутренний Предиктор СССР

29 -30 января 2003 года