Внутренний СССР - Дело было в Педженте

— Товарищ Сухов, — всхлипывая просил Петруха.

— А как Рахимов задержится, что будет тогда? Ведь Абдулла из-за них, знаете?…

— Не робей, Петруха, — сказал Сухов».

Марксизм обеспокоен тем, что политический троцкизм, разгромленный большевизмом, может задержаться с возвращением в Россию, после чего Глобальный Предиктор займется ликвидацией всех, кто не оправдал его планов по наведению порядка в мятежной цивилизации. Но и марксизм и политический троцкизм — порождение психического троцкизма, который веками существует благодаря некоторым особенностям человеческой психики.

Дело в том, что равноправные отношения с троцкизмом и троцкистами персонально на уровне интеллектуальной дискуссии, аргументов и контраргументов — бесплодны и опасны [61]для тех, кто рассматривает троцкизм в качестве одной из идеологий [62]и не видит его реальной ПОД-идеологической подоплеки, не зависящей от облекающей её идеологии.

Интеллект, к которому обращаются в дискуссии в стремлении вразумить собеседника, или выявить совместно с ним истину, на основе которой можно было бы преодолеть прежние проблемы во взаимоотношениях с ним, — только одна из компонент психики в целом. Но психика в целом (в случае её троцкистского типа) не допускает интеллектуальной обработки индивидом информации, которая способна изменить ту доктрину, которую в данный момент отрабатывает та из многих идеологически оформленных ветвей троцкизма, к которой психологически принадлежит индивид.

Эта психическая особенность [63], свойственная многим индивидам, — исторически более древнее явление, чем исторически реальный троцкизм в коммунистическом движении ХХ века. Для этого свойства психики индивидов не нашлось в прошлом иного слова, кроме одержимость . А в эпоху господства материалистического мировоззрения для этого явления вообще не стало в языке слов, отвечающих существу этого типа психической ущербности, которое сызнова было названо, но не по его существу, а по псевдониму одного из его наиболее ярких представителей троцкизма в коммунистическом движении ХХ века.

Ныне же, когда материализм в своем развитии породил кибернетику, информатику, вычислительные машины и информационные технологии, троцкист в терминах этих наук — автономный или дистанционно управляемый робот с ограниченной программой идентификации обстановки и реагирования на её изменения, физиологически во многом идентичный нормальному человеку.

Но такого рода особенности “троцкизма” в исторически широком смысле этого слова приводят к тому, что отношения людей и “троцкизма” по их существу лежат вне области конструктивных дискуссий, коллективного «мозгового штурма» каких-то проблем и прочей определённо целесообразной человеческой деятельности. При этом отношения с троцкизмом и троцкистами выпадают и из области этики и нравственности человеческих отношений, и, если в этом случае они не укладываются в возможности психиатрии и душевного целительства, развитые в обществе в конкретную историческую эпоху, то они переходят в область практической социальной гигиены всегда, когда общество устает от “троцкизма” и начинает защищать от него свою жизнь в настоящем и в будущем. “Троцкизм” в этом случае включает механизм имитации борьбы с самим собой и, активизируя его в общественной жизни, втягивает в мясорубку репрессий множество непричастных к нему людей, чтобы в последующем эти жертвы поставить в вину своим противникам: так было в реальной истории инквизиции в католическом мире, так было в СССР в период борьбы большевизма и троцкистского марксизма [64].

В России сегодня дело идет к очередному искоренению “троцкизма”, при котором многим “троцкистам” не поздоровится, будь они в обличье “коммунистов”, “патриотов”, “православных”, “мусульман”, “демократов”, “космополитов” и представителей прочих вероучений и идеологий, либо будь деидеологизированными субъектами… К сожалению, в этом во многом скрытом и непонятном для обыденного сознания процессе, большинство из принимавших неосознанное участие в нём, так и не успевает понять — «за что?…».

Одной из причин гибели Сталина была невозможность для него лично выйти за рамки психического троцкизма, поскольку в объективно сложившихся в России исторических условиях (идеалистический атеизм христианских церквей был изжит, а материалистический атеизм в форме марксизма еще только набирал силу) по оглашению у него был марксизм, а по умолчанию — целесообразность. Суховское “не робей, Петруха” в этом смысле на уровне второго смыслового ряда тоже неопределенно: то ли обещание своевременного возвращения троцкизма, то ли уверенность в способности сталинизма противостоять Глобальному Предиктору. Рассмотрение дальнейших событий фильма с учётом ключей к иносказанию позволяет получить представление о том, как будет разрешаться эта неопределенность.

«Он остановился у ближайшего к морю двора. Здесь под стеной сидели на деревянных ящиках три высоких старика в чалмах. Обесцвеченные годами глаза их бесстрастно смотрели на Сухова, и если бы не четки, которые старики медленно перебирали, можно было подумать, что они вырезаны из серого, обветренного и обоженного солнцем песчаника.

— Здорово, отцы! — сказал Сухов.

Старики молчали.

Сухов хотел пойти дальше, но заметил вдруг на одном из ящиков, заменявших старикам стулья, полустертую надпись — «Динамит». Сухов легонько стукнул по ящику. Он не был пустым.

— Извини-ка, отец, Сухов приподнял старика и посадил его на землю рядом с ящиком. Затем отодрал крышку и увидел аккуратно уложенные динамитные шашки.

— Где взяли? — спросил Сухов.

— Давно здесь сидим, — ответил один из стариков.

Сухов покачал головой, вынул крайнюю шашку, швырнул её в воздух и выстрелил. Раздался оглушительный взрыв. Старики вздрогнули, но остались всё так же спокойны и невозмутимы.

— Петруха, — приказал Сухов, — прихвати ящик — пригодится.

— Есть!»

Как уже было отмечено в Картине 1, внесение изменений в эту сцену, по сравнению с текстом киноповести, отражает (на уровне второго смыслового ряда) противостояние двух точек зрения на мир. Представители первой полагают, что мир един и целостен и всё в нём причинно-следственно обусловлено и где всякая вещь — триединство материи информации и меры. Представители второй считают, что мир — набор ничем не связанных друг с другом случайных фактов, явлений, процессов, обусловленных лишь определенным пространством и временем. Для краткости первую точку зрения образно можно назвать “мозаичной”, а вторую — “калейдоскопичной” [65]. Четвертый старец, лежащий на ящике с динамитом, появился в фильме в процессе киносъемок как результат подсознательного отражения в творчестве кинорежиссера Мотыля (либо его консультанта) их личностного “калейдоскопа”. Мировоззрению В.Ежова и Р.Ибрагимбекова, судя по тексту киноповести, присуща “мозаичная” картина мира, которая разворачивается из первичных предельных обобщений и отождествлений на основе понимания вселенной, как процесса триединства материи, информации и меры.