Михаил Черноусов - Советский полпред сообщает…

Политические настроения в салоне Асторов колебались от года к году. В начале 30-х годов она, побывав в Москве, хвасталась своей «близостью к большевикам». Но в конце концов истинное лицо ее прояснилось. Она стала хозяйкой политического салона, в котором собирались самые махровые консерваторы, враги Советского Союза и сторонники англо-германского сближения. Избранные приглашались по воскресным дням в Клайвден, загородное поместье Асторов, имитировавшее Версаль. Это был целый комплекс строений на левом берегу Темзы в 20 милях от Лондона, среди которых выделялся трехэтажный дворец с балюстрадами и балконами, южной стороной смотревший на тщательно ухоженную широкую аллею, обрамленную треугольными цветочными газонами. За аллеей начинался густой лес. Во дворце была собрана богатейшая коллекция произведений искусства.

Здесь назначались и смещались министры и послы. «Клайвденцы», кстати, отозвали неугодного им Фиппса из Берлина, назначив послом в Германии своего человека – Гендерсона. Здесь формировались правительства, определялась их политическая линия. Когда же премьером стал Невиль Чемберлен, один из лидеров «клайвденцев», роль вечеринок у Асторов, разумеется, еще более возросла.

Сегодня к Асторам в Клайвден приехали Чемберлен, Галифакс, Саймон, Хор, а также Хорас Вильсон, главный внешнеполитический советник Чемберлена. Пообедав, все перешли в гостиную, обставленную мебелью из охотничьего домика маркизы Помпадур, который подарил ей Людовик XV.

– Ситуация крайне серьезна, – начал Чемберлен. – Надо спасать мир. Иначе мы вплотную приблизимся к роковому и непоправимому акту со стороны Германии. Она может вторгнуться в Чехословакию. Единственный способ избежать войны – передать Германии Судетскую область.

– Нужно бросить собаке какую-нибудь кость, – заметил Сэмюэл Хор, – чтобы она хоть на время перестала лаять. Но как это сделать?

– У меня есть план, – сказал Чемберлен, бросив взгляд на Хораса Вильсона.

На вид Вильсон был сама почтительность и скромность. Он никогда не говорил громко, ему претило все показное, он жил в очень скромной квартире, не появлялся на первом плане во время официальных церемоний. Но собравшиеся знали, какое влияние он оказывал и на Болдуина, и на Чемберлена. Он обладал ненасытной жаждой власти, которую постепенно удовлетворял. Начав в 20-х годах с незаметного поста постоянного секретаря в министерстве труда, он с 1930 года стал главным промышленным советником правительства. Во второй половине 30-х годов, опираясь на поддержку сил, заинтересованных в сговоре с Германией, Вильсон приобрел огромный вес, а с приходом к власти Чемберлена стал его главным внешнеполитическим советником, фактическим министром иностранных дел. Его комната на Даунинг-стрит, 10 была смежной с кабинетом премьер-министра.

Сейчас Вильсон с почтением, но без видимого интереса слушал премьера – кому-кому, а ему намерения Чемберлена были уже известны.

– Мой план, – продолжал Чемберлен, – сводится к следующему: в самый критический момент, в последнюю минуту ради спасения мира я лично отправлюсь к Гитлеру.

Леди Астор, невысокая, изящная, со слегка взбитыми темными волосами, выглядевшая значительно моложе своих 59 лет, вскочила. Ее маленькое подвижное лицо, быстрые глаза – все выражало полный восторг.

– Браво! – воскликнула она.

– Успех плана, – сказал Чемберлен, – зависит от его неожиданности. Поэтому, господа, его надо хранить в полной тайне. Мы посвятим в него лишь нашего посла в Берлине Гендерсона, в нужный момент дадим ему сигнал, когда я буду уже в пути, а он предупредит Гитлера о моем визите. Мы договоримся о широком англо-германском соглашении и об урегулировании чехословацкого вопроса.

– Вы хотите поехать к нему неожиданно? – спросил Саймон. Он вспомнил, как три года назад Гитлер под предлогом простуды не принял его и Идена. – По-моему, лучше предупредить его незадолго.

– Можно и предупредить, – ответил Чемберлен. – Надеюсь, моя идея ему понравится. Господин Гитлер любит встречаться с главами правительств, и, возможно, беспрецедентный шаг британского премьер-министра польстит его тщеславию. Я полагаю также, что на переговорах мне легче будет устранить его любые сомнения насчет позиции Англии.

Наступила тишина. Ее нарушил Галифакс:

– Единственная альтернатива – сказать Гитлеру о решимости Англии вступить в войну, если он нападет на Чехословакию. Но оправданно ли идти на риск войны сейчас ради предупреждения возможной войны в будущем? Зачем нам воевать с Германией, если, отдав ей Чехословакию, направив ее на восток, нам удастся избежать вовлечения в войну?

– Более того, – заметил Чемберлен, – я намерен поставить перед Гитлером вопрос о том, что Германия и Англия должны стать двумя столпами мира в Европе и оплотом против коммунизма.

– А как будет реагировать на ваш план Париж? – спросил Саймон.

– Официального решения французского правительства еще нет, – ответил Чемберлен, – но у нас есть сведения, что французы склонны решать проблему Судетской области в рамках конференции четырех держав – Англии, Франции, Германии и Италии. Ни о каких коллективных мерах они не помышляют. Россию они сбрасывают со счетов так же, как и мы. Премьер Даладье сказал нашему послу, что нужно предотвратить вторжение Германии в Чехословакию любой ценой, иначе перед Францией станет вопрос о выполнении ее обязательств. Плюс ко всему у нас есть достаточно рычагов – я имею в виду банки Сити, – чтобы повлиять на Париж.

– Но как убедить Бенеша отдать Судетскую область? – спросил Хор. – Ведь там его главные пограничные укрепления.

– Я не думаю, что это будет очень трудно, – сказал Чемберлен. – Мы пообещаем Праге участие Англии в гарантиях Чехословакии при условии, что она станет нейтральным государством и, соответственно, откажется от своих договоров о взаимопомощи с Россией и Францией.

– Да, – сказал Хор, – это будет поворотный пункт в развитии кризиса. Мир уцелеет, правда, Чехословакия будет расчленена.

– Лично мне все равно, – заметил Чемберлен, – будут ли Судеты в составе рейха или нет.

– Но как отреагирует на такую акцию общественное мнение? – продолжал Хор. – Как сделать, чтобы она не выглядела прямой капитуляцией перед силой?

– Это уже вопрос техники, – улыбнулся Чемберлен. – Как сказано у Шекспира, из крапивы опасностей мы извлечем цветы спасения. Вот так и представим общественности нашу акцию.

– И к тому же, – вставил Галифакс, – сообщим, что нас поддерживают все демократии мира. На днях американский посол Джозеф Кеннеди сказал мне: «Рузвельт решил идти вместе с Чемберленом. Какой бы курс Чемберлен ни избрал, президент его поддержит».