Пол Оффит - Ящик Пандоры. Семь историй о том, как наука может приносить нам вред

Профессор Спаффорд Акерли встал на защиту результатов работы Фримена. «Это невероятная статья, — сказал он. — Я уверен, что она войдет в историю медицины как значимый описанный пример мужества врачей». Но, равно как и в случае с докладом об Элис Хаммат в Вашингтоне, в Балтиморе далеко не все присутствующие поддержали новатора. Психиатр с Манхэттена Джозеф Уортис утверждал, что «лоботомия просто пугала пациентов, доводя их таким образом до определенной степени нормальности». «Я наблюдал, как таким же больным становилось лучше после перелома ноги», — сказал Уортис. Затем выступил американский психиатр, декан и профессор неврологии в престижной больнице Джона Хопкинса Адольф Мейер: «Я не противник этой работы и, напротив, нахожу ее интересной, — сказал он. — У такой операции больше возможностей, чем представляется». Этот человек был очень влиятельным, и, выскажись он более критически, количество лоботомий, проведенных в США, могло бы ограничиться шестью. Но Мейер засомневался. Фримен и Уоттс с новыми силами вернулись к работе с намерением выполнить 20 лоботомий к концу 1936 года. Они хотели, чтобы как можно больше случаев было представлено на главном съезде врачей в Чикаго. Вероятно, у Адольфа Мейера было бы другое отношение к лоботомии, если бы Уолтер был честен в обнародовании результатов лечения первых шести пациентов. Пятая женщина, которая явно перенесла произошедшее по невнимательности тяжелое, необратимое повреждение головного мозга после разрыва мозговой артерии, страдала эпилепсией и недержанием всю оставшуюся жизнь.

В феврале 1937 года Уолтер выступил перед сотнями коллег на заседании Чикагского неврологического общества, и на тот момент это стало для него самым большим испытанием. Новаторы от психиатрии за три месяца прооперировали 20 пациентов, в основном женщин. Настроенный оптимистично, Фримен заявлял, что память, концентрация, способность к суждению и понимание его пациентов остались нетронутыми, а их способность получать удовольствие от жизни после лоботомии улучшилась. Единственный минус, утверждал он, заключался в том, что «каждый пациент, похоже, что-то теряет после этой операции — некоторую спонтанность, искру, изюминку личности». В Вашингтоне и Балтиморе Уолтера встретили в штыки, но это было ничто по сравнению с тем, как к нему отнеслись в Чикаго.

Несколько врачей утверждали, что процедура неизбежно предполагает повреждение сосудов, поскольку это слепое удаление участков головного мозга (по правде говоря, так уже случалось). Один врач сказал, что Фримен и Уоттс не могли сделать никаких выводов из состояния пациентов, потому что тревожное состояние было волнообразным, паника то подступала, то уходила, при том что обследование проводилось непродолжительно. Также присутствующие интересовались: что станет с музыкантом или художником с изуродованными лобными долями? Другие утверждали, что эта процедура не имеет «анатомической основы» и проводится только исходя из «небрежных рассуждений».

Были и такие, кто утверждал, что операция «аморальна». Фримен возразил, будто «мозг может выдержать сколько угодно манипуляций руками» и «большая часть нанесенных повреждений обратима». Тем не менее Уолтер был шокирован критикой; он решил отменить следующее публичное выступление в Сент-Луисе. «Я чуть не откусил наконечник [курительной] трубки, пытаясь взять себя в руки», — вспоминал он.

Как и в Балтиморе и Вашингтоне, Фримен не был полностью честен с аудиторией и во время съезда в Чикаго. У восьми из двадцати прооперированных случился рецидив, что потребовало повторной лоботомии. Фримен и Уоттс были так разочарованы первыми результатами, что увеличили количество удаляемых участков лобных долей с шести до девяти и сверлили отверстия глубже. Два пациента умерли от кровоизлияния из-за более глубокого проникновения в мозг, и еще один скончался вскоре после вмешательства от сердечного приступа. Четвертая больная, проработавшая секретарем 13 лет, потеряла работоспособность и так и не поправилась, проведя остаток жизни в психиатрической лечебнице. У одних наблюдались остаточные эпилептические припадки, у других — трудности с работой руками и ногами. Глава больницы святой Елизаветы Уильям Уайт, который, видимо, лучше остальных знал о последствиях первых лоботомий, не разрешил проводить эти операции у себя в больнице. Как и португальские психиатры, он пришел в ужас от увиденного.

Однако не все врачи были против лоботомии. В New England Journal of Medicine — главном медицинском журнале страны — писали, что лоботомия была «рациональной процедурой». И в New York Times отметили, что «новая операция ознаменовала поворотный момент в лечении психических случаев». Более того, 7 июня 1937 года там на первой полосе появилась статья, по стилю напоминавшая скорее рекламное объявление запатентованного лекарства. В ней говорилось, что лоботомию можно использовать для «снятия напряжения, страха, беспокойства, депрессии и бессонницы». Автор утверждал, что эта «операция поможет избавиться от суицидальных мыслей, мании, галлюцинаций, приступов рыдания, меланхолии, навязчивых идей, состояния паники, дезориентации во времени и пространстве, психалгии (боли психического происхождения), нервного расстройства желудка и истерического паралича», а также что эта процедура «за несколько часов превращает диких животных в спокойных и кротких существ».

Несмотря на лавину критикиот врачей чикагского съезда, Уолтер Фримен и Джеймс Уоттс не думали бездействовать. Их поддерживали Time, Newsweek, The New York Times и New England Journal of Medicine, и с помощью этих изданий исследователи вернулись к своему делу. Они выступали на научных и медицинских конференциях в Нью-Хейвене, Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии и Мемфисе, а также на престижном ежегодном собрании Американской медицинской ассоциации в Атлантик-Сити. Получили сотни писем от людей по всей стране с просьбой вылечить их от психических заболеваний и других медицинских расстройств. Один писатель попросил Фримена вырезать часть мозга, которая вызвала астму. В течение следующих 40 лет в США было проведено более 20 000 лоботомий, и Уолтер Фримен нес личную ответственность почти за 4000 из них.

Сейчас лоботомия считаетсяжестокой, странной и даже комичной процедурой. Например, есть напиток, названный в честь этой операции, — коктейль «Лоботомия» (делается из амаретто, ягодного ликера Chambord и ананасового сока); есть крылатое выражение (из песни Тома Уэйтса: «Бутылку перед собой я предпочту фронтальной лоботомии») и слоган (во время войны в Ираке оппозиционеры носили футболки, на которых был изображен Джордж Буш со словами: «Спросите меня про лоботомию» [41] По одной из версий слоган родился благодаря писателю Терри Джонсу, который считал, что президенту сделали лоботомию, иначе как еще оправдать начало войны в Ираке. Прим. перев. ). Теперь книги по проведению этой процедуры пылятся на одной полке с литературой о других второстепенных медицинских открытиях, таких как розги, цепи, змеиные ямы, «сыворотка правды» [42] «Сыворотка правды» — якобы существующий лекарственный препарат, вводимый насильно. Содержит психоактивные вещества, воздействующие на сознание человека так, что он теряет контроль и выдает необходимые сведения. Прим. перев. , психограф (карта личностных характеристик), а также о трепанации как о древнем обряде, в ходе которого через проделанные в черепе дыры выпускали злых духов. Итак, почему же лоботомию приняли с такой готовностью? Более того, почему она пользовалась большим успехом с конца 1930-х годов вплоть до начала 1970-х? Тому есть три причины.