Шон Кэрролл - Вселенная

Верно и обратное: ошибочно искать нисходящую причинность, при которой человеческие свойства могут влиять на микроскопическое поведение частиц. Типичный пример — формирование снежинок. Снежинки состоят из молекул воды, взаимодействующих с другими молекулами и образующих кристаллическую структуру. Существует множество вариантов такой структуры, зависящих от исходной конфигурации того ядра, из которого вырастает снежинка. Следовательно, заявляют некоторые, макроскопическая форма снежинки по принципу нисходящей причинности задаёт точное местоположение отдельных молекул воды.

Это тяжёлый случай смешивания разных дискурсов. Молекулы воды взаимодействуют с другими молекулами воды, а также с молекулами воздуха, причём это происходит в точном соответствии с законами атомной физики. Такие законы однозначны: вы сообщаете мне, с какими ещё молекулами взаимодействует конкретная молекула воды, и в соответствии с законами физики я в точности определяю, что произойдёт дальше. Интересующие нас молекулы могут входить в состав более крупной кристаллической структуры, но эти знания совершенно несущественны при изучении свойств рассматриваемой молекулы. Конечно, важна та среда, в которой находится молекула, но среду можно без труда описать в терминах её собственной молекулярной структуры. Отдельная молекула «понятия не имеет», что входит в состав снежинки, причём её это абсолютно не касается.

Нечто вроде нисходящей причинности в принципе возможно, пусть даже в реальной Вселенной ничего подобного не наблюдается. Можно вообразить себе такой мир, в котором электроны и атомы подчинялись бы законам Базовой теории, когда частиц очень мало, но на более крупные совокупности частиц (например, на человека) распространялись бы другие законы. Даже в таком случае было бы правильно говорить о ситуации не «крупная структура влияет на мелкие частицы», а «мы неверно понимали те законы, которым подчиняются частицы». Иными словами, мы могли бы открыть, что область применения Базовой теории более узкая, чем нам казалось. Мы не располагаем никакими доказательствами в пользу подобных выкладок, причём если бы такие доказательства нашлись, то они противоречили бы всему, что мы знаем об эффективных квантовых теориях поля, — но возможно многое.

Так получается, что наш способ рассуждения о людях и их контактах уступает по точности нашим теориям элементарных частиц. Возможно, было бы безвредно и даже полезно заимствовать из одного дискурса такие термины, которые могут пригодиться в другом. Наиболее известный пример — «болезни вызываются микроскопическими спорами». Прослеживание взаимосвязей между различными дискурсами, как в случае, когда Больцман предположил, что энтропия газа зависит от числа неразличимых вариантов расположения его молекул, может быть исключительно ценным и наводить нас на важные догадки. Однако, если теория чего-то стоит, она должна позволять разумно рассуждать о тех феноменах, которые призвана описывать, причём самостоятельно, без отсылки к причинам, обусловленным иными теориями с другим уровнем приближения.

Ментальные состояния — это способ рассуждения об определённых физических состояниях. Говорить, что ментальное состояние обусловливает физический эффект, столь же оправданно, как и утверждать, что любая макроскопическая ситуация служит причиной некоторого макроскопического физического явления. Вполне допустимо объяснять почёсывание тем, что существует зуд; просто эту ситуацию вполне можно описать несколькими способами.

Стоит нам увидеть, как ментальные состояния могут давать физические эффекты, как возникает вопрос: «Кто отвечает за эти ментальные состояния?». Совершаю ли выбор я сам, то есть моё эмерджентное «я»? Или я просто марионетка, и мои движения обусловлены взаимодействиями моих атомов, подчиняющихся законам физики? В конце концов, есть ли у меня свободная воля?

В некотором смысле мы обладаем свободной волей. В некотором смысле мы свободной волей не обладаем. Какой смысл «правилен» — предлагаю вам решить самостоятельно (если вы считаете, что обладаете способностью принимать решения).

Типичный аргумент против свободной воли достаточно прост: все мы состоим из атомов, эти атомы подчиняются закономерностям, которые мы именуем законами физики. Эти законы позволяют полностью описать эволюцию системы, причём на атомном уровне это описание совершенно не зависит от каких-либо внешних воздействий. Если информация сохраняется с течением времени, то всё будущее Вселенной уже написано, пусть мы его пока и не знаем. Квантовая механика прогнозирует будущее не с определённостью, а с той или иной вероятностью, но сами по себе эти вероятности абсолютно фиксируются актуальным состоянием Вселенной. Квантовый демон Лапласа мог бы с уверенностью сказать, какова вероятность любой версии истории будущего, причём никакая человеческая воля не могла бы изменить эту вероятность. Не остаётся места для человеческого выбора, а значит, не существует и свободной воли. Мы — просто материальные объекты, подчиняющиеся законам природы.

Несложно заметить, где этот аргумент нарушает наши правила. Разумеется, не существует феномена «свободная воля», когда мы берёмся описывать человека как совокупность атомов или как квантовую волновую функцию. Однако в данном случае мы не узнаем, играет ли всё-таки данная концепция полезную роль, когда мы описываем человека именно как человека. Вполне очевидно — да, играет. Даже самые закоренелые противники свободной воли постоянно говорят о случаях из повседневной жизни, когда выбор приходится совершать им или другим людям, хотя впоследствии и пытаются преуменьшить их значение, оговариваясь: «Хотя, конечно, выбор как концепция на самом деле не существует».

Тем не менее выбор как концепция существует, и без этого было бы по-настоящему сложно описать человека. Допустим, вы старшеклассник, желающий учиться дальше, и вас приглашают в несколько университетов. Вы смотрите сайты этих университетов, ездите по кампусам, говорите со студентами и преподавателями каждого университета. Затем выбираете один вуз из многих. Каким образом удобнее всего описать такое событие, которое произошло в макромире? Это описание неизбежно будет включать формулировки вроде «вы сделали выбор» с упоминанием причин этого выбора. Если бы вы были примитивным роботом или генератором случайных чисел, то, возможно, другой способ рассуждения был бы лучше. Но при рассуждении о людях было бы натянуто и контрпродуктивно отказываться от дискурса, учитывающего выбор, независимо от того, насколько хорошо мы понимаем законы физики. В философской литературе такая позиция называется компатибилизм , она связана с совместимостью базовых детерминистских (или как минимум обезличенных) научных описаний с макроскопическим дискурсом, учитывающим выбор и волю. Компатибилизм, основы которого заложил ещё Джон Локк в XVII веке, — это наиболее популярный подход к свободной воле среди философов-профессионалов.