Сергей Савельев - Церебральный сортинг

Следовательно, изящное заблуждение Ж.Б. Ламарка в отношении костей и кишок оказалось пророчеством для эволюции головного мозга человека. Наш мозг стал автономным объектом эволюции, а при помощи своих болтливых и изобретательных носителей добился наследуемого сохранения последствий индивидуальных «упражнений и неупражнений». Эволюция мозга и подневольного ему человечества аккумулировала все известные приёмы самосовершенствования и методы искусственного отбора. Отделив социальные инстинкты от собственного генома и создав области мозга для их индивидуального хранения, только гоминиды умудрились перевести индивидуальные навыки в наследуемые свойства вида.

Таким образом, казавшийся давно решённым конфликт между естественным отбором врождённых изменений и наследованием приобретённых свойств отсутствует в эволюции человека. Наследование приобретённых свойств осуществляется при помощи внегеномного наследования социальных инстинктов, которые каждый раз обновляются при загрузке в мозг очередной жертвы эволюции.

Поверхность головного мозга человека снаружи покрыта бороздами и извилинами, обладающими уникальной морфологией. Их рисунок намного индивидуальней отпечатков пальцев и генной дактилоскопии. В ближайшем будущем комплект антропометрических паспортных данных наверняка дополнят томографией мозга. Борозды и извилины, создающие рисунок большей части поверхности полушарий, принадлежат неокортексу, или новой коре. Новой корой называют шесть слоёв нейронов, лежащих тонким слоем под поверхностью полушарий и занимающих полоску толщиной около 5 мм. Эта структура нашего мозга появилась задолго до возникновения человечества и специфична для всех млекопитающих. Надо отметить, что гордый царёк природы имеет довольно посредственный с анатомической точки зрения головной мозг. У животных он может быть тяжелее, как у слонов и китов. Дельфины при равной с человеком массе тела имеют в два раза больше борозд и извилин, а начисто лишённый их бобёр может гордиться намного более толстой корой (Савельев, 2005б).

Тем не менее ничем не выдающийся человеческий мозг каким-то образом умудрился стать сложнейшим ассоциативным инструментом. Для ответа на вопрос о принципиальных отличиях мозга человека от мозга высокоорганизованных млекопитающих необходимо обратиться к различиям в механизмах эволюции. Именно уникальные критерии искусственного отбора гоминид стали источником нашего творческого мышления. Культивируя наиболее востребованные особенности общественного поведения, мы начали уникальный процесс церебрального сортинга, который быстро привёл склонных к каннибализму диких приматов к современной цивилизации.

Феномен человеческого мышления постоянно вдохновлял и озадачивал теологов, философов и учёных недавнего прошлого. Не понимая неврологической природы рассудка, искусственного отбора и причин смены стратегий гоминидного поведения, они искали ответы в умозрениях и изящном словоблудии. Так всегда бывало в истории человечества, когда незнание скрывали за туманной терминологией или объясняли выдуманной сущностью. В этом отношении наиболее занятны антикварные философские представления о социальном развитии человечества, которые совсем не связаны с реальностью (Клейн, 2014). Тем не менее старые идеи об «истории развития души» очень полезны для понимания становления мозга человека.

Следует отметить, что в понятие «души» на рубеже XIX и ХХ веков вкладывали рациональный смысл, а не современный коктейль из примитивных верований и страхов, подогретых животной праздностью мозга. Лучше всех пытался рационально использовать этот термин Э. Кречмер (1927), который писал: «Душою мы называем непосредственное переживание. Душа есть всё то, что было ощущаемо, воспринимаемо, чувствуемо, представляемо, желаемо». В столь разумном виде термин в психологии не прижился и вернулся в культовый словарь как обозначение вымышленной сущности гоминид.

В рамках изучения истории души или социального развития человечества внятную периодизацию событий предложил наимоднейший в начале ХХ века психолог В. Вундт (Wuпdt, 1896, 1912). Этот исследователь был безупречно обобран своими последователями и постепенно, но столь же тщательно забыт (Клейн, 2014). Заслуга В. Вундта состоит в том, что он попытался создать очень грубую и умозрительную систему становления поведения человека. Он предложил периодизацию церебрального развития Ноmо sapiens sapiens, где каждый этап был сопоставим по значению с известными зоологическими ароморфозами. По сути дела, в изменении поведения человека он выделил этапы, сравнимые в эволюции с выходом позвоночных на сушу, появлением теплокровности, полёта и плацентарным развитием млекопитающих. Не столь очевидные и яркие, но сходные по значимости этапы становления поведения наших предков В. Вундт и попытался выделить.

Он предложил различать период примитивного человека, который представлял собой переход между животным и человеческим образом жизни. Речь идёт, по его мнению, о «состоянии неорганизованных орд, без земледелия и только с зачатками орудий». Следующий этап развития В. Вундт обозначал как земледельческий тотемный период, который предполагал сложное племенное расчленение и систему социальных законов, регулирующих репродуктивные отношения. За этим этапом следовал период богов и героев, который часто не совсем корректно называют античностью. Последний период развития В. Вундт называл периодом гуманности, «который от узконациональной организации стремится перейти к общим мыслям о человечестве с большими интернациональными объединениями (мировые царства, мировые религии)».

Если не придираться к деталям, то за прошедшие столетия никаких заметных изменений в натурфилософских взглядах на социальное развитие человечества не произошло. Следует особенно подчеркнуть, что выделенные В. Вундтом социальные периоды развития автор объяснял не усложнением культуры и орудийной деятельности, а сменами понимания человечеством общей картины мира. Для примитивного и тотемного этапов он считал характерной анимистическую (животную), для периода богов и героев — религиозную, а для современного времени гуманности — научную картину мира.

С удобством оставив погрешности этого умозрения на совести давно умершего В. Вундта и его последователей, перейдём к церебральным аспектам проблемы. Современные возможности анализа истории церебрального сортинга ограничены плохой исследованностью гоминидной эволюции на большинстве континентов. По этой причине анализ человечества охватывает территорию современной Европы и её ближайших окрестностей. Периодизация социального развития В. Вундта очень условна и построена на теоретическом анализе истории, что размывает границы реальных событий нашего социального становления. Учитывая ограничения этого умозрительного подхода, попробуем реконструировать столь занимательные церебральные метаморфозы.