Мэтт Ридли - Эволюция всего

Если вас не убеждает пример Шотландии, обратитесь к истории Швеции. В XIX в. в Швеции существовала свободная банковская система, в рамках которой банки конкурировали за выпуск собственных бумажных денег. Вот что пишет шведский писатель Йохан Норберг, цитируя экономиста Пера Хортлунда: «На протяжении семидесяти лет существования [системы] не обанкротился ни один банк-эмитент, ни один держатель банкнот не потерял ни кроны и ни один банк вынужденно не закрылся даже на один день».

Или к истории Канады в 1930-х гг. Какая экономически развитая страна легче всех пережила Великую депрессию с минимальными потрясениями в банковской системе? Единственная страна без центрального банка – Канада.

Или даже к истории США. В XIX в. деньги выпускали государственные американские банки, но во время Гражданской войны правительство пыталось мобилизовать капитал путем выдачи разрешений на выпуск денег другим банкам при условии покупки государственных облигаций. При весьма небольшом количестве желающих правительство наложило 10 %-ный налог на деньги, выпускаемые частными банками, сделав этот процесс бессмысленным. Когда в 1880-х гг. государство выплатило долги, произошло обесценивание части денег. Очевидная реакция, заключающаяся в том, чтобы разрешить банкам выпускать банкноты на основании их активов и предоставить рынку возможность регуляции, как это произошло в Канаде, была заблокирована популистским жестом демократа Уильяма Дженнингса Брайана. Он срывал любые попытки освободить национальные банки и попытки президента Гровера Кливленда отменить 10 %-ный налог. Брайан продолжал свой крестовый поход против выпуска обеспеченной фондами наличности на протяжении первых десятилетий XX в., и в конечном итоге реформаторы пришли к мысли о создании центрального банка с исключительным правом выпуска денежных знаков. Таким образом, долгое сопротивление Брайана тому, что он называл банковской монополией, напрямую привело к созданию в 1913 г. истинной монополии одного-единственного банка – Федерального резервного банка. Нассим Талеб указывал, что, когда либеральный кандидат на пост президента США Рональд Пол призывал к уничтожению Федерального резервного банка, его назвали фантазером, но, если бы он, напротив, призывал к установлению монополии цен на любой другой товар, а не на деньги, его бы тоже назвали фантазером.

Короче говоря, нет никакого сомнения в том, что страна может стабильно выпускать бумажные деньги без золотого стандарта – центрального банка – кредитора последней инстанции, или системы регуляции, и не только избежать катастрофы, но и процветать. Восходящая денежная система (свободная банковская система) оказывается гораздо более эффективной, чем нисходящая. Это признавал и знаменитый теоретик банковской деятельности XIX в. Уолтер Бэджет. Во влиятельном финансовом труде «Ломбард-стрит» он метко подметил, что единственной причиной, по которой центральный банк должен выступать в качестве кредитора последней инстанции, является нестабильность, вызванная существованием центрального банка.

История центральных банков подтверждает это наблюдение. Английский банк был создан в 1694 г. А в 1720 г. страна находилась в состоянии самого тяжелого кризиса за всю историю, связанного с крахом Компании южных морей – финансовой пирамиды, организованной для убеждения людей в обмене государственных облигаций на акции практически не торговавшей компании. Вместо того чтобы устраниться от участия в этой афере, Английский банк с энтузиазмом пытался в нее включиться, предлагая выкупить государственный долг и получить право выпускать акции.

Начиная с 1718 г. председатель правления Компании южных морей Джон Блант выбрал стратегию, которая состояла в том, чтобы увеличить цену акций и жить за счет денег инвесторов – по аналогичной французской схеме. Обладавший монополией на выпуск денег Королевский банк Франции, созданный убийцей, вором и блестящим дельцом Джоном Ло, стал государственным банком Франции. Регент французского королевства Филипп Орлеанский предоставил Ло большую экономическую власть, которую тот использовал для вовлечения максимально возможного числа богатых людей в аферу с акционерной компанией «Миссисипи», которой владел его банк и которая обладала монопольным правом на торговлю с Северной Америкой и Вест-Индией. Уговорив богатых людей из Луизианы, Ло создал из банковских акций мыльный пузырь, и тот в один прекрасный момент лопнул.

Контраст с тем, что происходило на родине Ло, в Шотландии, поразителен. В обеих странах имели хождение бумажные деньги. Там, где центральный банк получил монополию и государственную поддержку, все разорились. Там, где существовала децентрализованная эволюционная система конкуренции, все шло отлично. Деятельность центральных банков отличается процикличностью: они повышают стоимость займов при расширении кредита и захлопывают дверь при его сокращении (именно это произошло в начале 2000-х гг.). Напротив, децентрализованные системы оказываются гораздо более надежными.

Можно провести еще более удивительную параллель с современными экспериментами по либерализации банковской системы. Три страны – Панама, Эквадор и Эль-Сальвадор – «привязали» свою экономик у к доллару, решив использовать доллар в качестве государственной валюты. Это, конечно же, означало, что они не имеют кредиторов последней инстанции, поскольку американский Резервный банк не собирался кредитовать Панамский банк. Результаты такой политики оказались на удивление удачными. Банки трех стран действовали весьма осторожно, так что сегодня банки Панамы считаются чрезвычайно стабильными, и даже Международный валютный фонд подтвердил, что отсутствие кредиторов последней инстанции «способствовало гибкости и стабильности системы». МВФ считает необходимым обеспечить какие-то механизмы долговременной ликвидности, но вместо центрального банка он предлагает Эль-Сальвадору использовать общий резерв всех банков с повышенной ставкой кредитования для тех банков, которые хотят применять этот механизм. Это напоминает систему, с больши́м успехом работавшую в Шотландии.

Верно ли, что глубокий финансовый кризис, начавшийся в 2008 г., был связан со слишком слабой регуляцией и чрезмерной жадностью? К этому, во всяком случае, склоняется общественное мнение. В соответствии с этой точкой зрения, отмена закона Гласа – Стиголла (разделившего банковскую и инвестиционную деятельность) в 1999 г. была кульминацией ослабления финансового регулирования. И, как это часто бывает с общественным мнением, оно целиком и полностью заблуждается.